Странный генерал

— Вдарила она меня по сердцу, взахлест опутала… Ежели бы дома — сватом бы тебя просил быть.

Шел второй год, как парни ушли из родного Березовского завода. О доме они говорили редко и всегда как бы с усмешечкой в свой адрес: вот, дескать, учудили чудаки, попали в чужие сани, из грязи да чуть ли не в князи.

— Посмотрела бы тетя Кланя на нас — далась бы диву, — вспомнил как-то Дмитрий свою тетку.

— Отписал бы ты ей письмо.

— Собирался, да раздумал че-то. Всё одно не поверит. Вот ужо вернемся — расскажу.

Говорили-то редко, а вспоминали, почитай, каждодневно. Порой накатывалась и свербила, как зубная неотступная боль, глуховатая нудливая тоска. И никуда от нее не спрятаться, кроме как с головой уйти в работу.

Петру недоставало книг. У Бозе их не было — только библия да несколько тощих брошюр по горному делу. Вот и выбрался сегодня потолкаться в книжных лавках, купить что-нибудь для души да заодно и город порассмотреть. Дмитрий остался дома: загорелось ему особый, с секретом, кухонный шкаф смастерить.

Над городом полыхало мартовское солнце. Но разноликая, пестрая толпа на улицах мало обращала на него внимания. Движение ее было деловитым, и многочисленные чужаки-приезжие, еще не нашедшие работу и пристанище, тоже приноравливались к напряженному городскому ритму.

Хотя на каждого белого здесь приходилось два-три «кафра», услышать негритянскую речь на улице было трудно. Звучали голландский, французский, китайский, немецкий, но больше всего — английский язык. Последний в Йоганнесбурге преобладал и был общеупотребительным.

Англичане вообще прибирали к рукам этот город, главный центр золотодобычи в стране. Вокруг повсюду возникали английские концессии. С английского голоса пели местные газеты. Все больше любителей наживы с Британских островов перебиралось к холмам Витватерсранда. Йоганнесбург, город почти младенческого возраста, рос не по годам — по дням…

Петра влекли книжные лавки, но вывеска первого же оружейного магазина заманила его. Он купил два «веблея», точно таких, как у Петерсона, потом, не устояв перед натиском торговца, приобрел мартини-генри, тяжелое, но верное десятимиллиметровое ружье, затем объемистую жестяную баклагу, обшитую войлоком, и, наконец, патронташ. Хозяин магазина, ирландец, с утра изрядно хлебнувший спиртного, почему-то усиленно расхваливал и навязывал ему еще и седло, — наверное, принял за фермера, вырвавшегося в город из провинции. Петр от седла отказался, но подумал, что со следующих получек обязательно будет откладывать деньги на покупку коня.

В книжную лавку он вошел увешанный оружием. В полутемном помещении было безлюдно и прохладно. Книготорговец, видимо не очень избалованный посетителями, был рад покупателю.

У Петра разбежались глаза. Никогда он не имел своей библиотеки, теперь его охватила жадность, он указывал то на одну книгу, то на другую, вкушая, как усядется дома в кресло, обложит себя этими сокровищами и будет наслаждаться неслышной беседой с десятками умных, знающих людей. И никакого коня покупать он не станет, а соорудит во всю стену книжную полку и в следующую получку, и в третью, и в десятую будет приходить только сюда и никуда больше. Он совсем загорелся, увидев десятитомную иллюстрированную энциклопедию Чамберса. Энциклопедические словари казались ему кладезем знаний и мудрости, он давно мечтал иметь такой…

Книг набралось много. Петр испугался даже, хватит ли денег рассчитаться. Денег хватило: в кармане был весь запас своих и Дмитрия. Но стало совершенно ясно, что покупки ему домой не утащить. Хозяин лавки, рассыпавшись в благодарностях, предложил свои услуги — сбегать и кликнуть извозчика или носильщика.

— Спасибо, я еще поброжу, а потом зайду к вам, — сказал Петр.

Книготорговец с поклонами проводил его до выхода. Петр пошел поискать какую-нибудь харчевню: хотелось есть.

У большого дома под британским флагом полицейский широким взмахом руки задержал его:

— Минутку…

Из дома к экипажу направлялся невысокого роста хмурый и важный бур в сюртуке и элегантных черных панталонах. Его, как только что Петра — хозяин лавки, провожал с поклонами какой-то важный господин. Бур взобрался на мягкое кожаное сиденье, приподнял шляпу, и ходкий рысак с места пошел рысью. Полицейский вытянулся, козыряя.

— Кто это? — спросил Петр у стоявшего рядом длинновязого парня.

— Хм, не знаешь? Сам Питер Якоб Жубер, наш главнокомандующий. — Длинновязый задумчиво почесал нос. — Что-то зачастил генерал к англичанам. Не первый раз вижу… Коммерция, приятель. В наши дни правит людьми она.

На «коммерцию» Петр внимания не обратил, а вот тому, что генерал, главнокомандующий был одет не по-военному, подивился.

В небольшой прокуренной таверне ему подали яйца, копченую селедку, хлеб и кружку светлого крепкого эля. Прихлебывая отдающее хмелем английское пиво, Петр с аппетитом принялся за еду. Вдруг он почувствовал, что кто-то в упор смотрит на него. Петр поднял голову. Худой и оборванный негритянский паренек, стоявший у порога, не сводил с него жадного взгляда.

— Пошел вон! — крикнул хозяин кабачка.