Странный человек из Портленда

Рядом с мамой оставалась только ее двоюродная сестра, которая очень помогла своим присутствием в те дни. Она была очень спокойна и мы действовали с ней слаженно и сообща так, словно всю жизнь прожили вместе. Я понял, как хорошо иметь кого-то близкого рядом с тобой в такие минуты. Мамина сестра на похороны не прилетела. Были только знакомые по Ессентукам, да и то не все, кого-то из своих подруг она не пожелала видеть. Мужчин, которые всегда окружали ее в течении ее жизни своим вниманием, не хватало, мне едва удалось найти людей, которые согласились бы донести ее гроб от машины до могилы.

Через год я вновь прилетел из Америки, чтобы вступить в наследство и поставить памятник.

Мама оставила на счетах порядка трехсот тысяч рублей и этих денег мне вполне хватало на то, чтобы заказать неброский, но вполне приличный монумент из мрамора, который я установил на плиту из мраморной крошки, чтобы впоследствии минимизировать все затраты по поддержанию памятника в нормальном состоянии. Через две недели я возвращался в Америку и бог знает когда бы вернулся в следующий раз. Как только я вступил в наследство маминой квартирой, я тут же выставил ее на продажу. Меня не удовлетворяло ни соседство, ни сама квартира, обросшая постройками предприимчивой соседки, бравшей с квартирантов плату за проживание в крошечных домиках, напоминавших курятники – типичных бизнес жителей частного сектора в курортной зоне.

У меня оставалось две недели до отъезда. Я дал объявление о продаже, и коротал время, посещая медицинские процедуры в соседнем санатории. Главным образом, я брал курсы массажа и пил минеральную воду. Вечера были свободны и я решил посетить танцевальную площадку в санатории через дорогу. Мама до конца своих дней оставалась горячей поклонницей танцев, меня же это всегда смущало, но на этот раз я решил испытать то, что так ей нравилось, как-будто это она взяла меня под руку и перевела через дорогу.

В сущности, я ничего не терял, через две недели я вернусь в Америку, и там окунусь в привычный ритм довольно аскетичной и замкнутой в ритме «работа-дом» жизни.

На танцах я приметил молодую женщину, лет тридцати двух, с простым русским лицом, задорно отплясывающую под незатейливые мелодии дискотеки, где средний возраст танцующих приближался к пятидесяти. Вокруг кружились южные пылкие мужчины и все атмосфера танцплощадки настраивала на откровенный флирт.

Я познакомился с женщиной и вызвался ее провожать. Мы о чем-то болтали, я ее приобнял, и чувствовал, что ей приятно мое внимание. Она приняла мои ухаживания естественно, как должное. Глаза ее смеялись, да и сама она была легкой на подъем и на разговор, который вела просто и прямо. Сама она была замужем, на воды приезжала каждый год лечиться от диабета. Я рассказал ей о том, что вступаю в наследство и планирую продать квартиру в курортной зоне. Мы договорились с ней встретиться на следующий день и я обещал ей показать мамино жилье.

– Вдруг я надумаю у тебя его купить? – игриво предположила она. Девушку звали Надеждой. Легкая полнота ее не портила, а скорее добавляла ей женственности и мягкости, и мне это нравилось. Я был женат, но проблемы морального свойства меня не волновали. За два года аскетичной жизни в США я соскучился по русским женщинам, по возможности флирта с ними, по обычным разговорам ни о чем.

Надя не лезла в мою жизнь, не задавала лишних вопросов, все, что я хотел рассказывать, я рассказывал ей сам, без всяких распросов. Я понимал, что девушка глубоко замужем, и даже не строит никаких планов на мой счет. Я просто ей понравился. Я напоминал ей ее первую любовь, вот и все.

Я привел ее в мамину квартиру так, словно это сама мама ее позвала к себе в гости. Я знал, что мама не любила мою жену, что она хотела бы, чтобы у меня в женах была простая добрая женщина вроде Нади – моя супруга была слишком дисциплинированный и прагматичный человек, и маме казалось, что из-за ее прямого характера наших отношениям не хватает нежности и доверия друг к другу.

С Надей у нас не было сильной взаимной страсти, но мы нравились друг другу. Она много и откровенно рассказывала о себе, но никогда о муже.

– Он другой – говорила она, – но это и хорошо, что вы разные.

Я не мог понять, в чем заключается наше отличие, лишь догадывался, что во мне больше мужественности, чем в нем, и именно этого качества ей не хватает в ее женской жизни.

Мы еще какое-то время поддерживали контакты через социальные сети, но потом я убедился в том, что это небезопасно, учитывая то, что моя супруга контролировала все мои внешние коммуникации в интернете, то и дело обнаруживая следы моих переписок с другими женщинами, с которыми я просто флиртовал. В общем, я постепенно свел все контакты с Надеждой на нет, но то, как легко мне было найти замену своей жене на две недели, убедили меня в том, что наша с ней связь не слишком-то крепка.