Странные истории

Экстрасенс и говорит, «Зря вы его перед телевизром посадили, я Алана знаю и говорил ему, что такие передачи ни к чему хорошему не приведут, он не слушает. Только я вам вряд ли чем помогу, тороплюсь.» Я чуть ли не в ноги падаю – помогите, я его быстро вам на такси доставлю.– Тут он, видно глядя на моё состояние, согласился и говорит, что не надо никакого такси, а вспомните только голову сына, мне и этого достаточно.

Да какой же отец сына не вспомнит, когда он со мной вырос.

– Вспомнил,– говорю,– А он в ответ

– Я знаю, что вспомнили, больше от вас ничего и не требуется и стал какие – то пассы руками делать, вспотел весь, а потом мне и говорит: –Подлечил я вашего сына, а вот полностью с него снять, что через телевизор получил, не могу,

Алан сильнее меня. – Поблагодарил я его на словах, денег он не взял, а я домой ходу. Подхожу к дому, а навстречу мне отец, слёзы на глазах поблёскивают. «Заговорил, – говорит,– внучек, час назад заговорил, только чуть-чуть осталось заикание».

Обрадовался я, рассказал как всё было и проникся я с этого дня к экстрасенсам уважением. Думаю: «От Бога люди». А раз так, то и литературу по экстрасенсорике стал почитывать, да стал пытаться выявить в себе скрытые экстрасенсорные задатки. Слово мне это уж больно приглянулось, была в нём какая-то тайна и сила. В общем, из огня да в полымя.

Хотел я тогда увидеть самого Чумака, связи-то у меня редакционные были. Через друзей связался с первым каналом телевизионным в Москве, вышел на общих знакомых, а те и говорят: «Чумака вы не достанете, у него в Москве ни одна квартира. Где он, живёт никто не знает, а там где официально проживал, люди день и ночь караулят. Кто ждёт, чтоб спасибо ему за излечение сказать, а кто и «спасибочки». У нас тут мешки писем от телезрителей с негативом, а мы в эфир ничего дать не можем, запрещено».

Не верилось мне, что редакция телеканала негатив, как последствие выступлений Чумака, скрывает. Потом решил, что дело это тёмное и звонить в редакцию перестал. Однако, книги по экстросенсорике продолжал читать, хотелось выйти на некую тайну, в этом деле скрытую. Узнать, как можно на расстоянии лечить? Мысли в моей голове ютились положительные.

Иногда, правда, посещала меня неразрешимая мысль: «Как это так, один и тот же человек может и вылечить, и искалечить?» От такой мысли у меня в голове сумбур начинался. Думалось: «Это от того, что мало знаю. Один и тот же врач может и вылечить, а может и болезней прибавить, это всем известно» А раз так, то литературу по экстрасенсорике стал не просто почитывать, а штудировать, да стал пытаться выявить в себе скрытые возможности заодно. Вдруг и во мне «чумак» сидит? Ведь пишут же, что в каждом эти силы есть, только проявить их требуется. Вот я и старался.

Хорошо, что тогда никого в себе не откопал, ни «Чумака», ни «Кашпировского», Бог не допустил. Погиб бы, обязательно погиб. Затянула бы меня эта чертовщина. Видно насчёт меня у всевышнего другой промысел был. Я его вскоре и узрел.

Тут ни с того, ни с сего самого меня болезнь прихватила, да такая, что врачи ничего и определить не могут. На глазах стал таять. Один знакомый пообещал с главврачом лучшей клиники города свести. В определённый день, набиваем дипломат коньяком, какого я в жизни не видел, закусью разной, что слюнки потекут, и к этому главврачу. Дверь на ключ, дипломат на стол. Тогда с продуктами-то никак было, шаром покати, ни дорогих, ни дешёвых. Знакомый всё устроил.

Смотрели меня врачи этой клиники и за страх, и за совесть одновременно. В каждую щёлку во мне заглянули. После всех процедур приходим вместе с заведующей отделением к главврачу. Тот глаза поднял, а она рапортует, что де здоров как в двадцать лет, хоть в десантные войска отправляй.

После такого диагноза я совсем закручинился. Я жить не могу, а они – здоров как бык. Тут я готов был хвататься за любую соломинку, лишь бы живым остаться.

Товарищ, что меня в своё время йоге учил, посоветовал пройти по системе оздоравливающего голодания. Это у них в этой самой йоге такое голодание есть. Я согласился. А как же не соглашаться, жить то хочется.

Помню, клизмами весь живот промыл, голодаю. Товарищ говорит, что десять дней голодать надо. Терплю, кроме воды в рот ничего ни-ни. Я все требования товарища выполняю. Первые три дня очень есть хочется. Потом эти инстинкты гаснут и уже ничего не хочется, лежишь на диване и лежишь. Наконец эти десять дней прошли, а я как болел, так и продолжаю болеть. Плюнул я на эту йогу, повезли меня родные по бабкам, да по дедкам. Проверяли меня и на нитки, и на спички, и на обручальные кольца, и на карты,– «порченый», говорят, а сделать ничего не могут. «Что ж это, – думаю, – за сила такая, что никто и излечить не может?»