Странные истории

«Вот тебе бабушка и Юрьев день» – думаю, и до времени оставил эту затею с Евангелием. Вскоре институт закончил, диплом получил, женился, дети пошли, как- то не до Евангелия стало. О нём и не вспоминал. Работал в редакции многотиражки. Человек я в литературном плане был способный, но беспартийный. И понимал, что мне выше корреспондента по служебной лестнице не подняться. Орган был, конечно, партийный. Вот я и решил в партию из этих соображений вступить. Происхождение имел рабоче-крестьянское, связей порочащих не было, приняли быстро.

– Стало быть, вы потрудились на ниве партийной пропаганды и агитации? – вставил я.

– Да уж пришлось хлебнуть и этого,– согласился он. «Павел не был бы Павлом, если бы не был Савлом», так ведь говорят. В общем, откровенно партийные статьи я не писал, это был не мой конёк, передовицами у нас занимался сам редактор. Я всё больше очерки писал, фельетоны и что-нибудь по технической части. Правда, были у нас тогда в ходу клише типа «Советский народ, идя навстречу коммунизму, встал на трудовую вахту в честь праздника Великой Октябрьской Социалистической революции…» и так далее. Этими клише, мы строчки нагоняли, чтоб план выполнить. Но серьёзно к этому не относились.

– А что и у вас был план?

– План тогда был у всех,– сказал сосед и, помолчав, продолжил рассказ дальше.

– Я ведь не только статейками в газете в то время занимался. Были у меня в деревне родственники. Я к ним ездил: помогал косить сено или ещё что делать. Я ж деревенский. Видел, как живут, как основная часть мужиков пьёт беспробудно. О вере в Бога и о церкви среди земляков никто не говорил. Можно было уже кордоны перед храмами не ставить, народ туда уже не рвался, даже из любопытства. Время, агитация, школа, запреты сделали своё чёрное дело.

Потом я перешёл в организацию покрупнее, нежели многотиражка, и стал заведовать сельскохозяйственным отделом. Видеть стал пошире и знать побольше. Зарплата, естественно, увеличилась. В семье тоже всё было в порядке. Правда, женился я поздно, в тридцать с лишним лет. Жена попалась скромная, трудолюбивая и мать хорошая. Народилось двое сыновей. Константин и Антон. Сыновья росли умненькими, старательными и очень тихими. Нам соседи говорили, что вы живёте так, как будто у вас и детей нет. Жили мы в то время в пятиэтажке, в «хрущёвке», всё на виду. Если куда надо сходить, там купить, чего, где что выбросили, жена сунет ребят соседке и уйдёт, а они до её возвращения рта не откроют, играют себе тихонечко в уголке. Никогда не дрались, не спорили.

Мотоцикл «ИЖ» мы в то время купили. Я хотел «Урал», да где там, разве достать. Мне товарищ советовал поехать в Азербайджан. Он там был и сказывал, что видел в магазине такие мотоциклы, в ящиках, целую гору, никто не берёт, а у нас в средней полосе России их днём с огнём не сыщешь. Потом, правда, стали легковые машины «Запорожцы» в свободной продаже появляться, только у нас на него денег не было. Но уже думали о нём и подкапливали.

А тут меня на курсы повышения квалификации в Москву послали на четыре месяца. Там я впервые компьютер увидел, негров и монахов. Побывал не просто в храме, а в сердце православной Руси – Загорском монастыре. Помню: осень, погода чудная, листья падают, природа подмосковная будто рукополагает, звон колоколов, монахи в чёрном на звоны крестятся, и я стою балда – балдой. Верите, будто в иностранное государство попал. Почему звонят – не знаю; что за служба – тоже, а уж что поют и тем более.

Хоть и недоумевал я, но на душе как-то радостно стало. Чувствую – сердце забилось, будто воробушек трепехчется, вылететь из рук хочет и слёзы на глазах. Вот как душа на всё это среагировала. Я тогда подумал: – генетика, память поколений. Промокнул слёзы платочком, сел в автобус и уехал. Это я только потом понял, что это была не генетика, а тогда мозги именно так сработали – генетика, мол, виновата. Но, в памяти эта поездка проделала глубокую борозду. Это я потом понял. Не зря, всё что увидел, было: и поездка, и монастырь, и монахи.

И вот что интересно, был я в Москве и в театрах, и на выставках, а когда из командировки вернулся, среди коллег рассказывал в основном о посещении монастыря. На что главный редактор вроде смехом, но с большой долей намёка сказал, «Наш коллега не в монахи ли решил податься? Больно уж с интересом о монастырях рассказывает». Стал я после такой реплики только друзьям, да родственникам о монастыре рассказывать… Со мной вот так, дорогой, было, с другими не знаю, – сказал Иван Петрович с улыбкой и похлопал меня по колену.

2.

За разговором я и не заметил, как наступил рассвет. Розовый свет струится из-за дальней горы. Придорожные откосы набиты талым мартовским снегом, ещё отдают синью, а по чернеющим буграм, почти с ними сливаясь, важно расхаживают заботливые грачи. Но чем севернее мы забираемся по избитой Ельцинским режимом дороге, тем реже встречаются талые плешины чёрной земли. Сюда весна ещё не добралась, а заиндевелые деревья нагоняют зимнюю скуку.

– И что же дальше?– спросил я.