Странная девочка

Всегда братишка бежит Кате навстречу, но на этот раз она не услышала топота маленьких ног. Тишина.

Заглянула Катя в одну комнату, в другую, а там никого нет.

«Да они гуляют, тётя с Тимочкой! — догадалась Катя. — Погода-то какая! А Фрося, наверно, в магазин пошла».

Катя налила воды в вазочку и поставила в неё нарцисс. Потом вынула из портфеля тетрадь по арифметике и задачник: «А я пока уроки сделаю, чтобы уж ничто не помешало с Тимочкой играть».

Она разложила тетрадку на своём маленьком столике, где всегда готовила уроки, и вдруг заметила прислонённый к чернильнице лист бумаги; на нём было что-то написано.

ПЛАЧ ЗА СТЕНОЙ

В одной квартире с Катей жил мальчик Саша, на три года старше Кати. Ему было десять лет, и он учился в четвёртом классе.

У Саши болело горло, и в школу мама его не пустила. В полное своё удовольствие он пускал мыльные пузыри. И при этом забрызгивал клеёнку на столе, диван, стулья и серую кошку Мурку.

Большой разноцветный пузырь летал по комнате. Саша им любовался.

И вдруг за стеной кто-то громко вскрикнул. От неожиданности Саша даже не заметил, как пузырь лопнул и где осталось от него мокрое пятнышко. Кто же это мог так вскрикнуть? Кажется, никого и дома нет.

Правда, недавно вернулась из школы соседская девчонка, — он сам открыл ей дверь и состроил рожу, на которую девчонка не обратила никакого внимания.

Эту первоклашку Катю Саша презирает до глубины души. Она примерная тихоня, паинька. Учится на одни пятёрки, за всю свою жизнь ни одной четвёрки не получила.

Как-то в кухне Саша её подразнил:

— Отличница-яичница!

Катя задумчиво на него посмотрела и вздохнула.

— Чего это ты вздыхаешь? — спросил Саша.

— От мыслей, — ответила Катя. — Вот думаю, отчего ты такой глупый. Просто жалко тебя становится.

Ещё чего! Его, будущего капитана, покорителя морей и океанов, станет жалеть какая-то тихоня и трусиха?! Увидела раз мышонка да как заверещит. Саше и глядеть-то на неё неохота. Тимка-карапуз куда интереснее, хоть ему и полтора года всего. Бежит, немножко переваливается, как утёнок. Потешный. А Катя тут как тут: «Не ушиби его!» Точно уж Саша медведь или бык — непременно задавит маленького.

Неужели это Катя так вскрикнула? Не мышь ли опять увидала? Ну и пусть.

Саша взял бумажную трубочку, из которой пускал мыльные пузыри, но сейчас же опять положил её в мыльницу. Из-за стены явственно донёсся плач.

Что там всё-таки случилось с тихоней? Нет, это надо проверить.

Саша вышел в коридор и просунул голову в дверь соседей.

Посреди комнаты стояла Катя. Лицо у неё было растерянное. По щекам катились слёзы, прозрачные и крупные, как горох. В руке она сжимала какой-то листок бумаги. При виде Саши она громко всхлипнула.

Саша вошёл в комнату.

— Что с тобой, отличница? Тебя мышь укусила? — И вдруг догадался: — А, знаю! Ты двойку получила!

Надо признаться, что невольная радость прозвучала в Сашином голосе: мол, не один я такой незадачливый — и с первейшими отличниками случается.

— Двой-ку? — дрожащим голосом переспросила Катя. — Ка… кую двойку?

— Ну, какую! — усмехнулся Саша. — Обыкновенную. Какие у людей бывают. А уж по какому предмету, это тебе лучше знать.

Внезапно Катя села на пол, точно её не держали ноги, закрыла лицо руками и зарыдала.

Саша даже растерялся.

— Умрёшь ты, что ли, из-за паршивой двойки? — возмутился он. — Как тебе не стыдно!

Прижав голову к коленям, Катя что-то бормотала. Саша наклонился над ней и с трудом разобрал:

— Увез-ла! И меня не… спро-сила! А я так хотела с ним иг… ра-ать!

— Кого увезла? Кто увёз? С кем играть? — допытывался Саша.

— Гляди! — сдавленно крикнула Катя и сунула Саше смятый листок бумаги.

Это была записка Кате от тёти. Саша её живо прочёл. Крупными буквами там было написано:

«Милая Катенька!

Неожиданно я уезжаю. Получила телеграмму, что тяжело заболела моя старенькая, любимая тётя, твоя двоюродная бабушка. Тимошу беру с собой. Фросе без меня не управиться. Дяде Ване я позвонила на работу. Не сомневаюсь, что ты без меня будешь умницей.

Целую тебя крепко, моя родная.

Твоя тётя Аня».

— Ну, и почему же ты ревёшь? — спросил Саша, прочитав записку. — Боишься, как бы твоя двоюродная бабушка не померла?

Серые большие глаза Кати широко раскрылись. Слёзы сверкали в них, как роса. Губы у Кати плотно сжались, потом шевельнулись, и Саша услышал негромко, но отчётливо произнесённое:

— Дурень!

Невольно Саша оглянулся по сторонам. Однако, кроме него самого и Кати, никого в комнате не было.

— Уй-ю-юй! — удивился Саша. — Неужели это ты меня обругала? Я думал, ты не умеешь.

А Катя вдруг вскочила с пола, подбежала к столу, выхватила из вазочки нарцисс и протянула его Саше:

— Возьми! Дарю тебе! Пусть… — горло у неё сжалось, и поэтому Саша так и не узнал, что Катя закончила про себя: «Пусть пропадает!»