Страна, которой нет

Ажах пожал плечами:

- А что было с ним делать? Он прилип к твоему человеку, а к нему тоже кто-то прилип. Этот потерялся.

- Что делать? Сбрасывать! Или хотя бы брызнуть и оставить, оторваться! Ты знаешь, кто это?

- Еще пять минут, - Последний Талиб растопырил пальцы и невольно обернулся в сторону соседней комнаты, глухой, без окон, - и буду знать.

- Я тебе и так скажу... - хмыкнул Бреннер. И сказал.

Надо отдать аль-Рахману должное, соображал он очень быстро. Но неправильно.

- Падаль. - покачал он головой. - Сколько сталкиваюсь, все удивляюсь. Падаль. - Ажах цедил слова, будто сам был чистокровным, знаете ли, атлантистом. Смени язык, по интонации от какого-нибудь Дэвида Нивена не отличишь. - Ну что, уходите тогда. Поживет эта тварь еще сколько-то. Недолго, я думаю. Аллах - лучший из хитрецов. Уходите, мы тоже уйдем. А этого оставим им. Не беспокойся, он не скажет, кого вел и куда пришел.

Бреннер опять хмыкнул, потом покачал головой. Главное было – не терять присутствия духа и не заводиться, а самое главное – не торопиться. Давать собеседнику время услышать, взвесить и оценить каждую мысль, каждую фразу.

- Слушай, Ажах, ты какой год в центре отираешься?

- Третий. – Неужели? Интересное дело, жаль, сейчас не до того.

- А такое впечатление, что первый раз с гор спустился. Ты понимаешь, что не муравейник, а гадюшник разворошил? Ты хотя бы проверил, по какой причине этот дуралей находится в штате там, где находится, и имеет достаточно свободного времени, чтобы ходить за нами по пятам?

- Какая мне разница? Я пришел, я уйду. Уйду и запомню.

Просто лакедемонянин какой-то, а не талиб афганских кровей!..

- Ты сейчас никуда не пойдешь, ты сейчас начнешь думать. Я так понимаю, ты здесь не только на меня рассчитывал - и не только на Тахира. Тебя кто-то сюда зазвал и с... формальностями помог, правильно? - потому что иначе эта "падаль" не объясняется. Если бы Ажах приехал сюда совсем сам по себе, сейчас бы он интересовался ядовито, с чего это за моим секретарем такие хвосты ходят, а не шипел на неведомых предателей и не был так уверен, что его сюда пригласили на похороны Тахира. В качестве козла отпущения. - Вижу, что правильно. И обо мне ты им не рассказывал. А хвост был за Вальтером.

- Так, - говорит Ажах, и вспоминает, надо думать, что сам решил не снять, не сбросить, а приволочь сопляка на точку встречи. Сейчас его еще немного попустит, и будет тот самый аль-Рахман, от фантазии которого все плачут кровавыми слезами. – Думаешь, он не знал, что на нас выйдет?

- А вот мы его сейчас разговорим, - улыбнулся Бреннер, - и посмотрим. Убить никогда не поздно.

- Э, не скажи… - вздохнул Ажах и сгреб короткую бороду в горсть. Вспомнил, наверное, что-нибудь из своей богатой биографии. Может быть, даже как опоздал убить самого Бреннера. - Бывает очень даже поздно. А бывает так, что поздно - сразу.

«5:2. Не начинать боя, не имея полной уверенности в победе»*

Проспать можно что угодно. Как выяснилось, проспать можно и жизнь. Причём, скорее всего, не только свою. Ажах сообразил это, когда проснулся от панических криков и отрывистых команд, перемежающихся солдатской руганью. А несколько секунд спустя дверь распахнулась, и в лицо ему уставилось дуло автомата. Какой красноречивый взгляд…

Когда его вытолкали из дома (не делать резких движений, не поднимать глаз, но обстановку фиксировать) и в толпе прочих местных погнали на середину деревни, он уже понял, что дело дрянь. Большая часть солдат – совсем молодые, но действуют уверенно и к такого рода зачисткам, похоже, вполне привычны. Элементарных ошибок не допускают.

«2. Сначала занимать маленькие и средние города и обширные сельские районы, а затем брать большие города»

Стукнул кто-то, что в деревне остановился пришлый, случайно проговорился или облава – лишь дело случая? Или ловушка? Здесь могло быть по-всякому. Ничьей крепкой власти над районом не было, потому-то отряд Ажаха и собирался прибрать его к рукам.