Страна, которой нет

Генерал просил о встрече. Что ж, Рафик не видел причин отказывать. Вчера - отказал бы, вернее, попросил бы перенести: не смог бы доверять себе достаточно. Сегодня, особенно вот сейчас, когда на поверхности мысли о Фариде не вызывают ничего, кроме раздражения... сегодня самое время. Накопилось много вопросов, есть о чем говорить. Тем более, что господин генерал нарушил свои обязательства посредника и нарушил дважды. В первый раз, когда не сообщил Рафику, где его сын, а во второй, когда не посвятил в подробности разговора с Алтыном. Возможно, у Бреннера есть причины. Наверняка есть, иначе он не звонил бы первым. Но семью аль-Сольх ему придется успокаивать и умасливать долго, какими бы серьезными эти причины ни были.

На встречу – через полчаса в ближайшем офисе «Вуца» (приглашать посредника в МИД было бы вопиющим нарушением и служебной этики, и техники безопасности) Бреннер явился вовремя, но не один, а со своим неизменным референтом-немцем. Рафик знал того в лицо, знал и в виде небольшого, но весьма интересного личного дела, однако до сих пор Вальтер Фогель в переговорах с аль-Сольхами во плоти не присутствовал.

Причина выявилась достаточно быстро – почти сразу после того, как Бреннер, никого не собиравшийся умасливать, а добела раскаленный от злости, велел помощнику говорить, а Рафику – тем же жестом – заткнуться и слушать. Не будь замминистра и сам зол, как тысяча джиннов в одном кувшине, могла бы выйти ссора; но Рафик пока что терпеливо копил обиды, чтобы взыскать за все сразу.

Когда на стол легли записи и Вальтер закончил свой рассказ, Рафик аль-Сольх уже пускал пузыри, как выброшенная из воды рыба. Кажется, он промахнулся с адресатом. Кажется, за неприятности Фарида нужно было взыскивать с совсем другого человека.

Конечно, генерал оставался... кретином, болваном, ослом и даже собачьим сыном - ты берешь деньги семьи и настолько не знаешь ее историю? - но убивать Бреннер не хотел. Он пытался спасти, как мог и умел. И спасал. От аль-Рахмана, от Сектора А и видимо, от...

Рафик прикинул, что бы он в ту ночь подумал на месте Бреннера, и просторное кресло переговорной стало ему тесно. Тело раздулось как воздушный шарик, как пропекшийся индийский пирожок, вот сейчас лопнет, забрызгав все горячим овощным соком. На месте Бреннера, там и тогда, он подумал бы, что Фаридом жертвуют - и Штааль, и семья. Что мальчика списали. Заморочили голову и отправили на смерть - бестолковщину, негодного сотрудника, негодного наследника. За большую власть, большие деньги и возможность выглядеть жертвами. Вот поэтому Бреннер ничего не говорил аль-Сольхам до самого визита к Алтыну. Не хотел рисковать жизнью мальчика.

Рафик согласился свести Бреннера с Вождем - и прошел первую проверку. Он не искал Бреннера вчера - и, сам того не зная, прошел вторую. После этого бельгиец счел возможным явиться - с частью правды и претензиями наперевес.

Конечно, сейчас генерал играл, и за всеми его желваками и искренним возмущением пряталось как каракатица в чернильном облаке желание что-то скрыть, надежно похоронить под слоями обвинений и контробвинений - но убивать посредника было не за что.

- Если бы я сразу знал, что он… юноша с инициативой, я бы от него просто ушел, - после недолгой паузы сказал референт, глядя в стол. – Это было бы нетрудно. Но я предполагал, что сотрудник контрразведки Народной Армии, тем более, европейского сектора, не будет меня преследовать без серьезной причины. Особенно так демонстративно. В общем, я прошу прощения за все, случившееся потом.

- Я буду разбираться, - сказал Рафик. Все недосказанное он прекрасно понял сам: его вина как отца и главы семьи, что мальчик настолько не при делах, что мальчик не отличает союзников семьи от ее врагов, что вместо серьезного дела играет в шпионов и сыщиков в Народной Армии… - Вы сказали, что за Фаридом следили?

- Да. Но этот хвост отсекал аль-Рахман, а он не позаботился о том, чтобы выяснить, чей он. Нам тогда это показалось очень важным. Аль-Рахман сказал, что его в Дубай зазвали "серьезные люди". В этой ситуации его небрежность выглядела подозрительно. Потом исчез инспектор Максум.

И у них сформировалась версия, перевел для себя Рафик. А к тому времени, когда до них дошло, что игроков на поле больше, "хвост" было уже не допросить.

Пожалуй, наиболее разумно и выгодно в данной ситуации - объясниться со всей возможной прямотой. Что отделяет возможную от максимальной, Рафик еще точно не знал, но намеревался нащупать границу прямо в процессе разговора.

- Не буду говорить, что мы не ожидали противодействия стальной сделке, - начал он со вздохом. – Разумеется, ожидали, и в первую очередь – со стороны части армии. Не той, что закупает вооружение, а той, что его расходует. – Замминистра слегка улыбнулся собеседникам.