Страга Севера

Он вдруг смутился: у него не хватило смелости решиться на что-то и произнести первое слово. Он замолчал как растерянный, не знающий урока школьник. Сидел, жалко молчал, и в глазах его медленно вызревал страх. Мгновенно пересохшие губы склеились, задрожали пальцы, мнущие поля фуражки. За этим наблюдать было странно: ничего еще не сказал, но уже перетрусил от одной мысли, что придется сказать.

Полковник молча сходил в комнату отдыха и принес ему стакан с минеральной водой.

– Попей, майор, легче станет…

Тот отпил несколько глотков, но легче ему не стало. Он даже попробовал откашляться, протолкнуть ком в горле, да, похоже, у майора закупорились мозги. Он наверняка давно служит в России, среди русских, разучился скрывать внутреннее состояние. Это уже не походило на робость – в нем совершалась какая-то внутренняя борьба. Пришел подготовленным и убежденным, и вдруг, оказавшись перед генералом, сильно усомнился в том, что хотел тут изложить, передумал, испугался и теперь не видел выхода из положения.

– Давай, майор, рассказывай, – неторопливо подтолкнул полковник. – Тебя как по имени-отчеству?

– Борис Рамазанович, – не сразу выдавил Индукаев упавшим голосом. – Когда я волнуюсь… плохо говорю. Забываю по-русски…

Это он уже врал! Русским он владел отлично и скорее всего не помнил своего родного языка.

– Да, стратегические ракеты у нас были в надежных руках, – проворчал Арчеладзе. – Можно и не сокращать: все равно бы не взлетели.

А ведь он проходил специальную психологическую подготовку, обязательную для офицеров на боевом дежурстве. Должен был уметь владеть собой в самой экстремальной ситуации. На плохие нервы тоже не сошлешься – списали бы в один миг, отправили на пенсию, потому что идет сокращение армии и не знают, куда пристроить здоровых офицеров.

– У меня была отличная смена, – попробовал оправдаться он. – Это сейчас я переквалифицировался…

– И пришел рассказать мне автобиографию, а, Борис Рамазанович? – усмехнулся полковник.

– Нет, товарищ генерал. – Глаза у майора блеснули. – Ракеты сняли с боевого дежурства, извлекли из пусковых шахт… И транспортировали! На уничтожение! Нас разоружили! Мы сейчас не можем противостоять…

– Понятно! – отрезал Арчеладзе. – Ты ошибся адресом, майор. Иди к министру обороны…

– Я не ошибся. – Индукаев стал ломать свою фуражку. – По адресу явился… К вам, товарищ генерал. Потому что ракеты транспортировали, а шахты взорвали. Но не все. Одну оставили целую, с пусковым оборудованием и всеми системами. А армейскую охрану заменили. Какие-то люди приехали, в камуфляже, спецбригада. Я собирался уезжать, документы ждал. У меня семья – жена и четверо детей… И тут вызывают в штаб, меня и еще одного, майора Горстева. Командир дивизиона говорит: «Заработать хотите? Садитесь в вертолет и на точку». И сам с нами полетел… Прилетели, а шахта в порядке, ракетный кран работает. Поставили задачу – спуститься в бункер, пройти к пусковой установке и перекрыть систему охлаждения. Там в стволе шахты порвали трубопровод и потек газ. Мы переоделись в защиту и полезли… Ракеты снимали в спешке, ничего не отключено. Крановщик у них был неопытный, наверное, гражданский. Опускал контейнер и зацепил трубу… Мы один вентиль нашли, перекрыли, а утечка все равно есть. Надо всю линию смотреть. Я полез в шахту, а там эти контейнеры стоят. Думал, взрывчатка, только уж сильно много. А тот, которым трубу прорвали, упал в шахту, видимо, уронили. Его искорежило, а одна стенка лопнула по сварке и дыра большая. Я фонарем посветил – битые ящики и что-то блестит. Рукой залез, вытаскиваю – золото. Слиток такой, чушка… А там еще…

Говоря это, он ни разу не поднял глаза, бубнил себе в фуражку, лежащую на коленях, и нещадно мял, трепал ее. Полковник отнял у него головной убор и положил на стол.

– Ну а дальше-то что, Борис Рамазанович?

– Дальше?.. Проверили весь трубопровод, нашли утечки на стыках, перекрыли. – Майор поковырял заусенцы. – Наверх поднялись, переоделись и в душ. Нам сразу деньги выплатили, по полмиллиона каждому.

– Напарник твой, Горстев, видел, что в контейнерах? – спросил полковник.

– Не видел. – Он на мгновение вскинул глаза. – Я ему в бункере сказал, что это не взрывчатка, а золото. Он не поверил, засмеялся…

– Ты хорошо разбираешься в золоте, майор?

– В золоте не очень, но от взрывчатки отличу…

– А как ты определил, что там золото?

– В руки взял, – объяснил Индукаев. – Слиток маленький, а вес… Килограммов тридцать. Да и по цвету видно… Какие-то цифры выбиты.

– Что не прихватил с собой слиточек-то? – усмехнулся Арчеладзе. – Сейчас бы вон как пригодился. И не пошел бы в прорабы…

– Думал, – признался он, – но испугался. Правда, нас не обыскивали потом, но пропустили через душевую и смотрели, как переодеваемся.

– Кто смотрел?

– Какие-то штатские… И охрана.

– Какая охрана?

– В камуфляже не поймешь.

Полковник стал к окну и долго глядел на улицу. Майор притих за спиной, но чувствовалось, сидит настороже, как суслик у норки.

– Все это очень любопытно, – проронил полковник. – И что, вы потом так и улетели в жилой городок? Подписки с вас не брали?