Страга Севера

– Не знаю ваших партнеров, но допускаю, что это так. Однако, извините, господин Фрич, ваших денег в «Валькирии» не может быть. Вы не вступили еще в право наследства, а это значит, все банковские счета заморожены.

– Это деньги моего отца…

– В это я готов поверить. Объясните же тогда, кто подписывает расходные счета? Он? Ваш отец? Тогда почему я не нашел ни его подписей, ни самих счетов? Только не говорите мне, что уже нашли арийские сокровища и берете оттуда по семнадцать миллионов!

Кристофер неожиданно бросил пластиковую папку на стол, в точности повторив движение Мамонта, и встал:

– Я не могу открыть вам тайну источника финансирования! И не требуйте у меня этого!

Это прозвучало довольно решительно, однако для убедительности не хватало страсти. Его подавленность начала проявляться в том, что он ощущал недостаток в какой-то двигательной энергии. У него было состояние, сходное с посленаркотической ломотой, и Мамонт вдруг подумал, что Кристофер попросту наркоман. К этому выводу не было каких-то характерных предпосылок, как и признаков «похмельного синдрома»; все вроде бы нормально, однако настораживала его эмоциональная депрессия, которую Мамонт объяснил вначале озабоченностью собственной судьбой. При первой встрече в гостинице он был совершенно иным человеком, хотя ситуация для него складывалась ничуть не легче.

Он по-прежнему будто не замечал Дару. На него не действовало ни ее очарование, ни смуглые, красивые колени, что успевал отмечать сам Мамонт.

Неуверенно двигаясь, Кристофер остановился у стены с дешевенькими обоями.

– Если вы не верите мне… если сомневаетесь в порядочности – пожалуйста, мы можем оценить вашу интеллектуальную собственность и оформить это соответствующим контрактом.

– Не контрактом – золотом, – спокойно сказал Мамонт, глядя ему в затылок.

Кристофер медленно повернулся:

– Чем? Вы сказали – золотом?

– Да, я сказал – золотом. Реальным, которое будет у меня в руках как залог вашей порядочности.

– Надо понимать, эквивалент?..

– Нет, металл.

Кристофер вернулся к столику своей ходульной походкой, отпил кофе и вдруг швырнул чашку в угол.

– Не хочу этого пойла! – куражливо, по-детски возмутился он. – Меня не возбуждает кофе!

– Ведите себя прилично, – железным, ледяным тоном неожиданно проговорила Дара, так что и Мамонту стало холодно.

– Простите, – сорванным голосом проронил Кристофер. – Я не пью кофе… Это гадость.

Похоже, у него начиналась истерика, причем странная, незнакомо-бесстрастная.

– Простите, – еще раз повторил он, – я должен приготовить себе напиток… – И удалился на кухню.

Дара пересела поближе к Мамонту и молча взяла его руку, ладонь к ладони. Он подумал, что она хочет что-то сказать ему, сообщить свои выводы и наблюдения, однако Дара молчала, глядя ему в глаза спокойно и невозмутимо.

От ее руки исходило приятное тепло, и ничего больше.

На кухне взвыл миксер, через некоторое время хлопнула дверца холодильника: богатенький мальчик умел обслуживать себя сам.

– Наркоман? – одними губами спросил Мамонт. Дара отрицательно качнула головой, отняла руку на мгновение раньше, чем появился Кристофер. Он пил что-то наподобие взбитых сливок с какао из высокого стакана для коктейля, делая маленькие и частые глотки. В этом ощущалась жадность сильного, голодного и жаждущего человека.

Он не мог стоять на месте, все время двигался, пока не осушил стакан. Движения его становились энергичными и законченными, он оживал, выбирался из состояния неуверенности, как из трясины. И это его единичное питие не воспринималось как обыкновенная невоспитанность, а создавало впечатление ритуальности, как если бы мусульманин в присутствии христиан стал совершать намаз в положенный час.

– Сколько вы хотите получить за свою интеллектуальную недвижимость? – спросил он, как-то заманчиво улыбаясь. – В долларовом эквиваленте.

У него появилось чувство юмора…

– Меня интересует только металл и только в слитках, – жестко ответил Мамонт.

– Понимаю… Так сколько?

– Пятьдесят миллионов. Любая недвижимость в России очень дорого стоит.

– Надеюсь, сюда же входит сумма, которую я предложил в качестве уступки? – В нем просыпалась знакомая Мамонту самоуверенность.

– Нет, мне не нужны ваши уступки, – спокойно проговорил он. – Плюс к этой сумме руководство головной фирмой «Валькирия».

– Но зачем это вам? – изумленно воскликнул богатенький мальчик. – Впервые вижу человека, который сам выбирает себе такую обузу!

– Мне важно держать ситуацию под контролем, – сказал Мамонт. – Я лучше вас знаю, что такое Россия и что происходит здесь с богатенькими мальчиками через несколько месяцев. Не забывайте горький опыт своего отца.

– Простите, мистер Прист, это ваша жена? – вдруг спросил он. – Вы не представили…

– Да, это моя жена, – с удовольствием ответил Мамонт.

– О, я знаю, как ее зовут! – воскликнул Кристофер. – Ее зовут мисс Очарование!

– Пусть будет так, – согласился Мамонт. – Не отвлекайтесь, Кристофер. Мы не закончили обсуждения всех проблем.