Страга Севера

– Простите, господа, – с достоинством проговорила она, – мне все это нравится. Но для меня это слишком грубо – есть руками.

– Да, извини, дорогая. – Мамонт проводил ее до порога и поцеловал руку. – Время – три часа ночи, тебе нужно отдохнуть.

– Но у нас в доме гость, – улыбнулась она и исчезла. Мамонт вернулся к камину и сел за стол.

– Приступим, Эдуард Никанорович? Вы, наверное, проголодались?

– Завидую вам, мистер Прист, – тихо проронил полковник, глядя в огонь. – Да, я завистливый человек. Я только мечтаю о том, чем вы обладаете давно и привычно.

Мамонту хотелось сказать, что все имеющееся вокруг него и возле него, увы, ему не принадлежит. Даже «законная» жена… И что он сам уже давно не принадлежит себе.

– Я не ошибся в вас, – проговорил он. – Предмет зависти чаще всего движет человека к поступку, к достижению его. Это признак пассионарности духа. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

– Спасибо вам, Майкл, – неожиданно сказал полковник. – Теперь я знаю, о чем мечтать генералу.

– За это и выпьем! – предложил Мамонт. – Чтобы всегда было о чем мечтать.

Водка и простая пища не годились для разговоров о сложных вещах, и Мамонт не хотел продолжать беседы, начатой в кабинете. Приятнее было ощущать, что вот сидят они, два матерых мужика, пьют, едят и говорят о таком же простом и вечном, как черный хлеб. Общая трапеза сближала людей лучше, чем общий интерес. Однако полковник бросил обглоданную кость в огонь и вымыл руки.

– Искать золотой запас – безнадежное занятие, – определенно сказал он и, отвлекшись на минуту, покусав губу, добавил для себя: – Все время не понимал, отчего дали полную свободу действий, но любые зарубежные командировки через Комиссара. Теперь понятно, почему через него. Мне просто перекрыли дорогу на Запад, чтобы я там не вздумал искать. А шифровками много не наработаешь, и люди там не мои, не проверенные – с бору по сосенке…

Простые пища и питье упростили и его речь.

– Считаете, что тысячу тонн золота можно перебросить через границу? – спросил Мамонт. – Это не посольский груз…

– Не считаю, а знаю, – уверенно сказал полковник. – И это еще пока даже не государственная тайна, а моя, личная, потому что об этом никто не знает. Могут лишь догадываться… Убежало российское золото, мистер Прист! Наверное, вы правы, это работа Интернационала. Какая еще международная организация заглотит такой кусок и не подавится? Банки вернули свои кредиты на революцию и с хорошим процентом.

– Каким же образом, Эдуард Никанорович?

– По нефтепроводу, в виде амальгамы… Был у меня информатор, он же исполнитель. Обещал ему тысячу долларов заплатить, а успел дать только пятьсот тысяч рублей…

– Старик Молодцов?

– Не понимаю, почему его убили после нашей встречи? – вместо ответа задумчиво проронил полковник. – Могли ведь и до нее… Не успели? Пожалуй, не успели… Взлохмаченный прибежал, торопился. Все, говорит, секретами торгуют, а у меня только вот это, больше продать нечего. Дай денег, говорит, голодаю… Старики голодают, а золото, как нефть, уже по трубам гонят. Запросил дело в прокуратуре – опять через Комиссара! До сих пор тянут… Впрочем, что дело? Если найду, это будет обыкновенный исполнитель, наемник, которому заплатили миллион… Утекло наше золото. Как в школе учили? Золотой запас страны – это труд нации, сконцентрированный в металле.

Мамонт дал ему выговориться и осторожно спросил:

– Ошибки быть не может?

– Исключено, – заявил полковник. – Недалеко от Ужгорода есть контрольно-измерительная станция. Возможно, теперь ее и нет… Я нашел там специальное оборудование, перепускной клапан. Металлометрический анализ соскобов со стенок показал наличие золота.

Мамонт не ожидал от него ни такой откровенности, ни подобной информации.

– У вас есть возможности, поезжайте на Запад, – внезапно посоветовал полковник. – Вы там как рыба в воде… Мне не дадут и шагу сделать из страны.

– А вы передадите мне свою агентуру? – спросил Мамонт.

– Там не мои люди, – посожалел тот, однако махнул рукой: – Хотя что вам, обломаете, возьмете на крюк – никуда не денутся.

На пороге очутилась Дара, на сей раз с пустыми руками; это означало, что время встречи закончилось. Полковник понял, встал, развел руками:

– Хорошо было возле вашего очага… Словно в будущем побывал.

– Надеюсь, это не последняя встреча. – Мамонт вложил в его карман визитную карточку с кодом радиотелефона.

– Для меня много неясно в настоящем, а уж о будущем и говорить нечего, – медленно вымолвил Арчеладзе. – Но лучше служить будущему, по крайней мере всегда есть надежда.

– Спасибо, Эдуард Никанорович. – Мамонт пошел провожать его до двери. – То, что принадлежит России, должно принадлежать только ей. Либо никому.

– Но в России его не ищите, – еще раз предупредил полковник. – Мы прохлопали свой труд, сконцентрированный в металле.

– И вы не ищите. – Мамонт протянул Арчеладзе золотой значок НСДАП. – Это сейчас принадлежит будущему. А значок возьмите себе на память.