Страдать, чтобы простить

— Эмма, куда это ты собралась? — донесся с веранды Сарин вопль, и я бросился к стеклянной двери.

— Разве они не понимают, что я могу услышать?! — Я кубарем скатилась по лестнице и побежала по камням на пляж. Я готова была бежать куда угодно, лишь бы не слышать их разговор.

— Эмма! Эмма, постой! — услышала я голос Эвана и сердито помотала головой. — Эмма, ну пожалуйста!

Я круто развернулась, волосы упали на лицо.

— Эван, ради бога, оставь меня в покое!

— Да ладно тебе, Эмма! Ну пожалуйста! Постой! — взмолился он.

— Ты не должен был быть здесь! — Я посмотрела на него полными слез глазами.

Я остановился. У нее по щеке покатилась одинокая слеза. Ее всю трясло.

— Прости, что не сообщил о своих планах приехать. Я должен был сказать.

— Ты должен быть в Коннектикуте! — закричала она. — Тебе здесь вообще не следует быть! Уезжай! Просто… уйди с дороги… — начала она и захлебнулась эмоциями.

Я закрыл глаза. Каждое ее слово было точно укол в сердце.

— Не могу, — проронил я, и мой голос утонул в завывании ветра. — Не сейчас.

— Ты ведь должен меня ненавидеть! — По щекам ручьем текли слезы, я никак не могла унять дрожь. — Эван, ты ведь должен меня ненавидеть! Разве нет? — У меня задрожали губы.

Под градом моих слов он согнулся, как от удара. В его глазах застыла боль. «Ненавидеть тебя?» — беззвучно спросил он.

Я рухнула на песок и, прижав колени к груди, уставилась на пенные гребни волн.

— Как тебе в голову могло прийти, что я способен тебя ненавидеть? — едва слышно произнес он, опустившись на песок рядом со мной.

Я чувствовала его взгляд, но не могла заставить себя посмотреть на него.

Она не сводила с воды заплаканных глаз.

— Эмма, я не способен тебя ненавидеть. Ведь это я уже когда-то говорил тебе. И с тех пор ничего не изменилось. — То, что она могла обо мне так подумать, стало ударом ниже пояса. — Но я должен закрыть оставшиеся вопросы, чтобы двигаться дальше.

Эмма повернула ко мне голову, лицо ее страдальчески исказилось.

— Было бы проще, если бы ты меня ненавидел.

Я заглянул в ее глаза, в них стояла такая боль, что у меня защемило сердце. Эмма поспешно отвернулась, поскольку наверняка поняла, что ее лицо для меня открытая книга. Она всегда старалась прятать от других свои чувства. Но ее глаза не умели лгать. У меня на щеках заходили желваки. Она не из тех, кого ненавидят. Хотя я до конца и не простил ее за то, что… в ту ночь она ушла с Джонатаном.

— Назови хотя бы одну причину, почему я должен тебя ненавидеть, — не особенно рассчитывая на ответ, попросил я.

Ее лицо вдруг стало непроницаемым, а взгляд — колючим.

— Эван, как прошел твой день рождения?

Он растерянно заморгал. Я знала, что задела его за живое. Впрочем, так и было задумано. Он должен знать. Должен понимать, за что меня ненавидеть. А мне следовало ему напомнить. Однако смотреть на его искаженное болезненными воспоминаниями лицо было безумно тяжело.

А вот чего я точно не ожидала, так это того, что его лицо вдруг разгладится и на губах появится знакомая ухмылка.

— Если честно, это был полный отстой. Ты, типа, меня обломала.

Я недоуменно нахмурилась. Неужели он не сердится? Эван рассмеялся и покачал головой:

— Ну… и с шоколадом тоже изрядно подгадила.

— С шоколадом? — Нет, совсем не такой реакции я от него ожидала. Правда, в этом он весь. Абсолютно непредсказуемый.

— В тот вечер весь дом пропах шоколадом. И с тех пор я его на дух не переношу.

— Не повезло тебе. — Вытерев мокрые щеки, я снова устремила взгляд на океан.

— Ты даже не представляешь насколько, — саркастически заметил он.