Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой

Они шли в истоптанных сапогах, выцветших гимнастерках по чужим, пыльным дорогам Европы, но возвращались домой по родной проселочной дороге, по которой ушли в тот далекий, жаркий июньский день… И эта дорога была похожа на урез заброшенной в большой водоворот сети, которую сейчас упорно и медленно вытягивала на берег окрепшая жизнь.

* * *

Последний урок в тот день был тетин. Она крупными буквами вывела на доске тему контрольной работы: «Образ людоеда Гитлера в грузинской художественной литературе периода Великой Отечественной войны». Потом повернулась к классу и предупредила:

— Дети, сегодня вечером все придете в школу. Лектор из центра прочтет лекцию «Вопросы морали, этики и вежливости». Понятно?

— Прийти всем или только невежам? — спросил я.

— Всем!

Мы приступили к письму. За какие-то пятнадцать минут я заполнил две страницы тетради всеми ругательными цитатами из стихов и рассказов о Гитлере, какие только мне приходилось слышать или читать. Облаяв и охаяв фашистского главаря, я положил тетрадь перед тетей, взял за руку Хатию и вместе с ней вышел из класса.

Вечером в школьном дворе собралось все село. Со всех сторон доносились смех, шутки, споры. Вдруг толпа расступилась. В сопровождении нашего председателя Кишварди шел городской лектор, высокий, худой мужчина с желтым портфелем под мышкой. Поскольку количество желающих послушать лектора превысило вместимость самой большой классной комнаты, трибуну вынесли на балкон, а слушатели расположились во дворе, на принесенных длинных скамейках. Мы, дети, расселись тут же на травке.

Лектор раскрыл портфель, долго копался в нем, наконец извлек мятую тетрадь, положил ее перед собой и начал:

— Товарищи! История развития человеческого общества насчитывает пять типов общественных формаций. Каковы эти формации?

Мы, разумеется, проявили вежливость и промолчали.

— Первый тип, — продолжал лектор, — первобытный родовой строй. Второй — строй рабовладельческий. Третий — феодальный строй. Четвертый — капиталистический. И наконец, пятый…

— Социалистический! — подсказали лектору.

— Правильно! — обрадовался он. — В эпоху первобытного родового строя, в те незапамятные времена…

— Пропали мы! — шепнула мне Хатия. — Когда он доберется до наших дней?!

— Тише вы! — зашикали на нас.

— …человек, как вам известно, ходил голый…

— Совершенно голый? — усомнился кто-то.

Лектор смущенно улыбнулся.

— Прикрывался фиговым листом, — ответил задавшему вопрос сосед.

— Представьте себе, совершенно… В чем, так сказать, мать родила! — продолжал лектор.

— Дети Галактиона по сей день ходят в чем мать их родила! — сказал дядя Герасим.

Лектор выдержал небольшую паузу, затем вновь продолжал прерванную речь:

— Глубокие процессы интеллектуального совершенствования человека вкупе с географической средой обусловили появление одежды.

— Что-то не совсем понятно! — заявил Асало Гудавадзе.

— Что тут непонятного, темнота! Человеку стало холодно, и он надел одежды! — объяснил Беглар.

— А что, к примеру, появилось раньше — штаны или халат? — спросил Асало.

— По-моему, рубашка и подштанники!

— Почему, например?

— Потому что подштанники и рубашки надеваются под штанами и халатом! Не мог ведь человек поступить наоборот? Соображать надо!

— Это, конечно, так, но мало разве людей и сейчас ходит без подштанников?

— Нет у них чести, потому и ходят! — отрезал Беглар.

— Это еще вопрос, чего у них нет — чести или подштанников!

— Люди, дайте же человеку говорить! — прикрикнул Кирилл Джабуа на Беглара и Асало. — Неужто вы не понимаете: в военное время и при нехватке мчади такие лекции для нас крайне необходимы, иначе мы совсем отобьемся от рук!

— А вот, к примеру, я с утра до ночи крою матом Гитлера… Как это расценивается наукой: как невежество или как? — не отставал Асало от лектора.

— Ругаться громко вообще неприлично, тем более — в присутствии женщин! Прав я, женщины? — обратился Беглар к присутствующим женщинам.

— Чтоб тебе провалиться! — отмахнулась Машико.

— А можно ругаться про себя? — задал вопрос Макар.

— Да хватит вам, в конце концов! Стыдно!

— Непонятно: что стыдно, что невежливо?.. — развел руками Асало.

— Что вы не поняли, друзья? — забеспокоился лектор. — Произошла этическая и моральная революция… В рафинированном аспекте агностицизма…

— Дружок, можешь ли ты ясно сказать, что тебе от нас нужно? — прервал лектора Герасим.

Лектор так и обмер. Он извлек из внутреннего кармана огромный платок и умоляюще взглянул на Кишварди. Председатель поставил перед лектором стакан с водой и обратился к аудитории:

— Так нельзя, товарищи! Что вы к нему прицепились? Он ведь тоже человек!

Лектор отпил воды и, оправившись немного от смущения, начал:

— Товарищи, выражаясь простым языком…

Он детально рассказал нам, как появилось на свете понятие вежливости, как в каменной пещере отец согнал развалившегося на каменном стуле сына, дал ему подзатыльника и сам занял его место, как после этого дети приучились уступать место старшим и стали, таким образом, вежливыми, как в дальнейшем менялись общественные формации, понятия о вежливости… Наконец лектор коснулся элементарных норм этики.