Стиратель

– Твоей вины тут нет, – сказал он твердо. – Если ты меня не любишь, никому не нужно, чтобы ты притворялась. Никому. Ни этому маяку, ни Матвею и Ассо, ни мне. Необходимо найти другой выход.

Фотина подняла на него глаза. Погладила по волосам, по щеке.

– Ты такой глупый, – сокрушенно проговорила она. – Я тебя люблю.

Матвей сел на каменный пол и крепко зажмурился, а потом не выдержал и спрятал лицо, уткнувшись в колени. Вот и все. Его подопечные нашли тропинку друг к другу, а он навсегда потерял свою жену. У него шумело в ушах, будто это он погрузился на глубину и мечется там, не зная, в какой стороне дно, а где – спасительный воздух.

Джуд толкнул его в плечо, и он неохотно поднял веки.

– Нам надо всего лишь подать сигнал. Символически.

Матвей промолчал. У него перехватило горло, и он был не в состоянии выдавить ни звука. Джуд улыбнулся ему, и Матвей подумал, что самое время врезать этому эгоисту по физиономии, но руки тоже не поднимались. Маяк обманул его, заставил поверить в свою доброжелательность, но вначале впустил демонов, а затем испортил все оборудование и задавил в зародыше все волшебные силы, которыми могли похвастать жалкие полукровки. Джуд тоже обманул его, сопровождал всю дорогу, вытаскивал из мелких передряг, а тут оказался бессилен.

На самом деле ни маяк, ни Джуд тут ни при чем. Это он сам подвел Ассо. И теперь все пропало. Навсегда.

– Что ты… – сказала Фотина.

Джуд дернул ее за руку и оглянулся за близнецов, будто пытался заручиться их поддержкой. А потом во всю глотку запел.

In the town

Where I was born…

Он дважды щелкнул пальцами.

Lived a man

Who sailed to sea…*

При первых звуках песни у братьев глаза полезли на лоб, но они быстро сориентировались и подхватили:

And he told us of his life

In the land of submarines.

Фотина хлопнула в ладоши, отбивая ритм, и присоединилась к мужскому хору.

So we sailed up to the sun

Till we found a sea of green…

Она не зря была наполовину сильфидой, в которой жила стихия воздуха: ее голос легко взлетел к самой вершине маяка, заполнил собою все фонарное помещение и вырвался на простор над морем.

And we lived beneath the waves

In our yellow submarine.

Дальше они орали припев уже хором, и Матвей, поднявшись на ноги, нашел в себе силы присоединиться. Правда, внутри себя он продолжал ужасаться: почему именно эта песня? Надо же помогать Ассо выбираться на поверхность, а мы, как сумасшедшие, горланим почему-то про то, как замечательно живем под водой! Но волна энергии затянула и его.

Когда они дошли до слов sky of blue and sea of green, «синее небо и зеленое море», Матвей вдруг заметил, что так оно и есть. Пропала серость, так надоевшая за эти дни. Облака развеялись. Море вновь стало ласковым и манящим, оно играло барашками. Он воспрянул духом.

Но тут песня закончилась.

– И что теперь? – выпалил ошарашенный Матвей.

– Жди. Маяк доволен, – с ухмылкой ответил Джуд. – Все налаживается. Видишь?

Матвей оглянулся. Да, похоже, что Джуд прав.

– Но почему именно эта песня? – с досадой спросил он.

– Я не знаю. Первое, что пришло на ум. Некогда было перебирать, как ты понимаешь. И потом, хотелось, чтобы все знали слова, и ты, и мы, значит, не русская, не греческая, и чтобы петь было несложно, поэтому…

– Мне всегда хотелось спеть вот что, – перебила Фотина, – и теперь я отсюда никуда не уйду, пока мы этого не сделаем!

Она ударила Лина по плечу.

– Поехали! Hey, Jude!

– О нет, – простонал Джуд.

– О да! – Она взмахнула руками, как дирижер, и близнецы послушно вступили:

Hey Jude,

Don’t make it bad.

Take a sad song and make it better.

Remember

To let her into your heart

Then you can start to make it better…

В этот раз Джуд не стал петь. Он боком присел туда, где блестела ненужная чаша маяка, и с ласковой улыбкой слушал, как поют его любимая женщина и его братья.

«Эй, Джуд. Не воспринимай все трагически. Возьми грустную песню и сделай ее лучше. Помни, что надо впустить ее в сердце, и только тогда у тебя получится ее улучшить», – переводил про себя Матвей.

Что ж, это было примерно то, что он сам говорил Джуду. Что нельзя вечно шарахаться, захлопывая сердце от боли, и рано или поздно придется все же осмелиться – осмелиться полюбить, осмелиться принять боль, а без этого никогда не испытаешь счастья.

К концу песни ребята совсем разошлись и с наслаждением орали «на-на-на-на» и «эй, Джуд», стараясь перекричать друг друга. И тогда Матвей увидел сияющую Ассо.

__________________________________

*Известная песня британской группы «Битлз» «Yellow Submarine» («Желтая подводная лодка»).

Глава 6