Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Когда министр пропаганды
Захотел запретить народу критиковать правительство, прежде всего он
Запретил театральную критику^{89}. Режим
Очень любит театр. Если режим
Кое-чего достиг, то это главным образом в области театра.
Виртуозному применению прожекторов
Он обязан не менее,
Чем виртуозному применению резиновых дубинок.
Его гала-представления
Радио передает по всей империи.
В трех колоссальных фильмах
 (В последнем — восемь тысяч метров)
Главный исполнитель играл фюрера.
Чтобы укрепить в народе любовь к театру,
Посещение зрелищ проводится принудительно.
Ежегодно первого мая,^{90}
Когда первый актер империи
Играет роль бывшего рабочего,
Зрителям за то, что они смотрят, даже платят — по две марки
На рыло. Дирекция не щадит затрат на торжественный спектакль,
Проводимый вблизи Байрейта, под названием:
ИМПЕРСКИЙ ПАРТЕЙТАГ. ^{91}
Сам канцлер выступает здесь в качестве шута
И поет дважды в день знаменитую арию:
«НЕ ЗАДАВАЙ ВОПРОСОВ».
Ясно, что такие дорогостоящие церемонии
Должны охраняться от критики.
Хорошо бы выглядел режим,
Если бы каждый имел право критиковать:
Дескать, руководитель гитлеровской молодежи Бальдур
Слишком ярко нарумянен,
А министр пропаганды настолько заврался, что
Ему уже ни в чем не верят, не верят даже,
Что у него искривленная ступня. Вообще должно быть
Решительно запрещено высказываться вслух об этом балагане
И чтобы не смели говорить, что исполняется,
Кто финансирует спектакль и
Кто играет главную роль.

О слове «Эмигранты» Перевод Е. Эткинда

Я всегда считал неверным название, которое нам дали:
Эмигранты.
Это значит — покинувшие родину. Но ведь мы
Не покинули нашу страну, чтобы по вольному выбору
Избрать другую страну. И мы не избрали другую страну,
Чтобы остаться там по возможности навсегда.
Нет, мы бежали — изгнанники, ссыльные.
Страна, принявшая нас, не дом для нас — лишь убежище.
В вечной тревоге живем мы — живем поближе к границам,
Ждем дня возвращения, следя с замиранием сердца
За малейшим изменением по ту сторону границы,
Ревностно расспрашивая каждого новоприбывшего оттуда,
Ничего не забывая, ни от чего не отказываясь
И ничего не прощая, — нет, ничего не прощая, что было.
Безмолвие пролива нас не обманет! Мы слышим крики,
Которые к нам долетают из их лагерей. Мы ведь и сами
Подобны слухам о зверствах, перелетевшим
Через границы. Каждый из нас,
Идущий в разбитых башмаках сквозь толпу,
Свидетельствует о позоре, пятнающем нашу страну.
Но ни один из нас
Здесь не останется. Еще не сказано
Последнее слово.

1937

Мысли о длительности изгнания Перевод Е. Эткинда

1