Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Сегодня ночью во сне
Я видел сильную бурю.
Она сотрясала строенья,
Железные рушила балки,
Железную крышу снесла.
Но все, что было из дерева,
Гнулось и уцелело.

Ели Перевод Л. Гинзбурга

На рассвете
Ели кажутся медными…
Такими я видел их
Полстолетья назад,
Перед двумя мировыми войнами,
Молодыми глазами.

Однорукий в роще Перевод К. Богатырева

Обливаясь потом, он наклоняется за хворостом.
Он головой отгоняет комаров и, сжав коленями ветки,
С трудом перевязывает охапку. Кряхтя,
Он поднимается и вытягивает руку, проверяя,
Не пошел ли дождь. Рука вытянута…
Да это же он —
Эсэсовца жест зловещий.

Восемь лет назад Перевод К. Богатырева

В те времена
Здесь все было иначе.
Жена мясника может подтвердить.
У почтальона слишком уж прямая походка,
А кем был электрик?

Гребля, разговоры Перевод И. Фрадкина

Вечер. Мимо меня
Скользят две байдарки, в них
Двое обнаженных юношей. Гребя рядом,
Они разговаривают. Разговаривая,
Они гребут рядом.

Читая Горация Перевод К. Богатырева

Даже потоп
Длился не вечно.
Однажды иссякли
Черные хляби.
Но лишь немногие
Это пережили.

Звуки Перевод Л. Гинзбурга

Осенью поздней
В тополях поселятся вороньи стаи.
Но целое лето напролет
Я слышу на бесптичье
Лишь говор людской.
И меня это радует.

Над советской книгой Перевод В. Куприянова

^{129}

Волгу, читаю я, покорить
Будет делом нелегким. Она
Кликнет на помощь всех дочерей: Каму, Унжу, Оку, Ветлугу,
И внучек своих: Чусовую и Вятку…
Соберет она все свои силы, и воды семи тысяч притоков
На плотину в гневе обрушит у Сталинграда.

Ее находчивый гений с чертовским чутьем Одиссея
Не упустит ни трещинки в почве,
Огибать будет слева, увиливать справа, под землю
Проникнет, — и все ж, я читаю, советские люди,
Которые любят ее и воспевают,
Ее изучили до капли и
До 1958 года они
Ее покорят.
И сухие земли каспийской равнины,
Эти черствые пасынки
Хлебами отплатят за это.

Рассказы

Смерть Цезаря Малатесты Перевод Э. Львовой

^{130}

Цезарь Малатеста стал властелином небольшого города Казерты четырнадцати лет от роду, а на семнадцатом году, как свидетельствует историческая хроника Кампаньи, убил своего брата, бывшего на два года моложе. В течение двадцати лет он приумножал свои владения и славу отвагой и шуткой, и его имя вселяло страх даже в тех, кто его любил, — не столько из-за ударов, которые он наносил, сколько из-за ударов, которые он мог вынести. Но на тридцать первом году жизни он оказался вовлечен в незначительную, но неприятную историю, которая привела его спустя несколько лет к гибели. Сегодня во всей Кампанье он слывет позором Италии, скорбью и грязью Рима.

Вот как это случилось.

В беседе с Франческо Гаия, столь же славившимся своим изящным образом жизни, сколь и беспредельной подлостью, Малатеста среди прочих шуток, весьма веселивших его гостя, отпустил насмешливое замечание об одном из дальних родственников папы, не подозревая, что тот приходится дальним родственником и Гаие. Ничто в поведении гостя не указывало на это обстоятельство. Они расстались большими друзьями, обменявшись изысканными любезностями и сговорившись о совместной охоте осенью. После этой беседы Цезарю Малатесте оставалось жить три года.