Стихотворения

                 Когда на море падет лимонно-желтый закат,
                 Горбуша в реку пойдет искать Гефсиманский сад,
                 О камни брюхо кровить, выметывая икру,
                 Одну только ночь любить и умереть к утру.
                 Кровавый покров берез упал на твои холмы.
                 Мы верим, что всё всерьез, выныривая из тьмы,
                 Где рыбой кипит река, как десять жизней назад,
                 И падает в облака, серебря глаза.
                 Над нами кружится кит, в короне звездной дрожа,
                 Но из этой реки в него не метнуть ножа;
                 Я тоже стану китом, если останусь жив,
                 Вспенивая хвостом не воду, а рыбий жир.
                 Твоих плавников лучи уже не вморозить в лед
                 (На тундре ржанка кричит – никому не врет),
                 Уже не отнять руки, уже не отбросить пут
                 Той последней реки, где мертвые воду пьют.
                 Мы снова ворвемся в мир, где Бог на древе пропят,
                 Где плоть пробита до дыр, а душу кровью кропят,
                 Где красная (в хрустале) икра мерцает лучом,
                 Не различая во мгле, кто кому обречен.

1998

«У кошки серые глаза. Лови ее, лови…»

У кошки серые глаза. Лови ее, лови! —
Пока над городом гроза признается в любви,
Меня прожектор опалит пятиконечным льдом,
И голый, словно эвкалипт, я влезу в кошкин дом.

Она одна, всегда одна, и свет в ее окне,
Но свет, летящий из окна, теряется на дне,
Где ни кровинки на лице, лишь волосы плывут, —
И вязнет якорная цепь в придонную траву.

С тех пор прошел немалый срок, мой хвост давно облез,
Мы все в плену кошмарных снов, и времени в обрез.
Мы кормим бабочек зарей из кожаной горсти,
Она становится золой, и Солнце не спасти.

1987–1999

Закон джунглей

                 Есть тайный сад камней среди монгольских орд,
                 Где каждый сотворил себе кумира.
                 Там птицы прячутся в тени медвежьих морд,
                 И к Маугли с небес спускается Багира.

                 Там одуванчики затлеют на лету,
                 Синица прорастет, и жимолость воспрянет,
                 И тени наших рук, пройдя сквозь пустоту,
                 Соединятся и в песок поманят.

                 Звезда без имени ворвется в зеркала,
                 Зажжет сухой бурьян у твоего порога,
                 Но ей не пройден путь, которым ты прошла,
                 Твоя кровавая и хрупкая дорога.

                 Над ней – молчание невидимых зверей,
                 Над ней – возносят крест в просвет сосновой кроны,
                 Над ней – не отступись, когда медведь-еврей
                 От нас потребует одной и той же крови.

                 Мы созидаем мир из песни и песка,
                 Змеиным ядом наводняя жилы,
                 Пока синица не отвянет от виска,
                 Пока мы падаем, а значит – живы.

                 Пока душа твоя в янтарь облачена
                 И в зеркалах не может отразиться,
                 На шее Маугли – булатная весна:
                 Всем одуванчикам грозится.

1997–1999

Морской конек

I. «Изготовится к бою лещина…»

Изготовится к бою лещина,