Стихея

Мари снова скользнула по нему взглядом и задержала взгляд на его груди. Черные волосы падали на плечи, в них уже виднелась седина, а на лице морщины. Ему явно было далеко за сорок. И все же он сохранил мужскую харизму, которая пряталась в легкой усмешке и прищуре.

Граф Берггольц поставил ногу на скамью и взмахнул рукой, в которой держал кубок с вином. На столе лежала нарезанная индейка, свежие овощи и свежеиспеченный хлеб.

– Зовите меня Люциус, не люблю условности. Тем более в такой глубинке, как Вэйланд, это ни к чему, – продолжал граф. – Признаться, я удивлен, что жители послали женщину.

– Я удивлена не меньше, – промолвила Мари, – но наш викарий заболел, а жители очень хотели почтить вас и преподнести дары.

– Вы про тележку с фруктами снаружи? – улыбнулся Люциус. – Что ж, думаю, мы подружимся.

Мари улыбнулась в ответ и столкнулась взглядом с Ноэлем. Он побледнел и порывисто отвел глаза.

Картинка вновь смазалась, накатила дурнота. Возникло чувство, что Мари засасывает смерть, и в следующее мгновение она очутилась у реки. Опушенные листвой ветви плакучих ив нависали над головой. В лучах закатного солнца вода в реке казалась слишком темной. Такими же темными были глаза Ноэля.

– Я люблю тебя, – прошептал он и прижал Мари к себе. Он оставил на ее лбу поцелуй, и ей захотелось стереть его, но Мелисса, наоборот, таяла в его объятиях.

– Сколько мне повторять, чтобы ты поверила?

Мари улыбнулась. Она не боялась смотреть в глаза Ноэлю. Сначала она навела на него дурман, чтобы отвести от себя подозрения. А позже их чувства стали так сильны, что он больше не испытывал страха, когда заглядывал в ее глаза.

Лето пролетело, как один миг. Сперва несмелые улыбки, затем тихие слова, порывистые прикосновения. Та Мелисса верила, что для любви не существует преград, даже между ведьмой и охотником на ведьм.

– До бесконечности, – засмеялась Мари, но тут же осеклась.

– Что такое?

– По деревне ходят слухи, что вы решили очистить город от ведьм. Вы верите, что они здесь есть?

– Милорд – Охотничий Пес, – кивнул Ноэль. – Он чувствует ведьм. Не бойся, Мелисса, мы не совершаем ошибок. Казнят только виновных. Зло уйдет из Вэйланда, и мы с тобой будем жить счастливо.

Мари поджала губы. Беззаботное лето подходило к концу, но ей не хотелось возвращаться в реальность. Только не в ту, которую уготовили для нее Ноэль и граф Берггольц.

На холме возле Вэйландского собора разнесся стук молотка. Возводили помост для сожжения ведьм. В воздухе уже витал аромат гари.

Не успела Мари моргнуть, как уже стояла в их с Камиллой доме. В этот раз перемещение напомнило щелчок затвора пленочного фотоаппарата. Раз, и Мари в новом месте.

В камине трещали поленья, от огня приятно веяло теплом. Двери были плотно закрыты на засов, ставни на окнах создавали иллюзию защищенности. Камилла жалась в углу комнаты на кровати, а Мари стояла босиком на полу, присыпанном сеном, и не чувствовала холода.

– Они начали настоящую охоту на ведьм, Мари. – Глаза Камиллы стали огромными. В них могла затеряться целая вселенная. – Зовут себя обществом «Sang et flamme». Вчера сожгли Генриетту, а ведь она даже не была одной из нас! А что начнется, когда им в руки попадет настоящая ведьма?

Мари хотелось обнять Камиллу, но тело не слушалось. Вместо этого она равнодушно пожала плечами:

– Как только они сожгут первую ведьму, я объявлю им войну.

– Но ты ведь с Ноэлем, я знаю! – вскрикнула Камилла и плотнее обхватила колени руками. – Я видела вас у реки.

– Он не такой. Ему можно доверять.

– Они все не такие. А потом отправят тебя на костер, чтобы очистить Вэйланд от зла… – прошептала Камилла. – Он знает, что ты ведьма?

Мари помотала головой, и Камилла всхлипнула. Она боялась жить.

Мари дернулась к ней, но события вновь полетели в быстрой перемотке. Дни сменяли друг друга, солнце вставало на востоке и садилось на западе. От постоянного мельтешения перед глазами начинало тошнить. А потом все резко остановилось.

– Милорд, ваше Общество перешло границы дозволенного! – Мари вновь стояла перед Берггольцем.

Кажется, это был его кабинет. Бурая шкура медведя покрывала стену напротив камина из серого камня. В нем не угасал огонь, который наталкивал на мысли о пламени инквизиции. Зашторенные плотной тканью окна превращали кабинет в темницу.

Мари дрожала. Она помнила, что боялась и одновременно задыхалась от гнева. Ей нельзя было приходить к самому графу, словно он обязан отчитываться перед ней, но Мари-Мелисса была готова убить его, если понадобится.

Люциус оторвал взгляд от бумаг, которые рассматривал с таким видом, будто не понимал, что с ними делать. Под зелеными глазами залегли темные круги.

– Мелисса, поверьте, я вам не враг. Но общество «Sang et flamme» не только я, и часто мои соратники не хотят слушать… меня. – Он говорил медленно, взвешивая каждое слово.

– Генриетта не была ведьмой! – воскликнула Мари. – А даже если и была, это еще не значит, что она – зло!