Стяжатели

— Не торопитесь, дорогой Антон Тимофеевич, и не волнуйтесь, а спокойно дарите свою красивую подпись. Считайте, что оставляете автографы благодарным почитателям вашей прекрасной поэзии.

Всё подписав, Самохвалов откинулся на подушку:

— Вы этого добивались? Я свободен?

— Благодарим, Антон Тимофеевич, больше вопросов не имеем, а имеется пожелание: деньги уберите в тумбочку.

— Разве это деньги?! — через силу ухмыльнулся Самохвалов и махнул рукой, словно сказал: «Валите отсюда!»

* * *

Как только гости ушли, он убрал пакет с деньгами под подушку, а потом минут пять лежал без движения, и так и этак обдумывая случившееся. Ведь чего–чего, а такого поворота событий он не ожидал даже и тогда, когда его накрыли с дачей взятки. Сперва первой мыслью была мысль о том, что мало дал, что у кого–то сильно разыгрался аппетит, но, оказывается, ошибся. Аппетит у кого–то стал таким, что из–за собственного обжорства он готов всех проглотить, кто мелькнет на горизонте еще до того, как попытается помешать. Ведь он, Самохвалов, никому не мешал, а всего лишь появился на горизонте — и вот, пожалуйста, чем это закончилось. Очень культурно развели и заставили расписаться против себя, по существу — в своем бессилии перед кем–то могущественным, для которого и сам Самохвалов и его карьеры — пылинка в глазу. И никого теперь не интересуют его мечты о расширении добычи, о строительстве новых карьеров на тех пятистах гектарах, которые еще лет семь назад принадлежали крестьянам пригородного совхоза, полученных ими в видепаёв и своевременно выкупленных у них Самохваловым, можно сказать, за гроши. Гектары эти раскинулись ниже по течению Княжи, и Антон Тимофеевич знал по данным геологоразведки, известным еще с советского времени, что под толщей пахотной, но заросшей земли находится огромный массив известняка, разработкой которого в свое время не успели заняться — помешала перестройка. И неспроста в ближайшие годы Самохвалов вплотную решил освоить эту площадь, зная, по предварительной договоренности, что соседний цемзавод тоже наметил расширение производства. Видимо, кто–то где–то это услышал, до кого–то дошли слухи — и вот, пожалуйста: случилось то, что случилось. И все–таки Само- хвалову не хотелось выйти из дела без боя. Он позвонил заместителю губернатора, зная, что у того имеется часть акций карьероуправления, которые в свое время Самохвалов раздавал нужным людям в губернии и районе (Лаврик и Немыкин — в их числе). Конечно, надо бы самому появиться в Елани, но из–за болезни это невозможно. Оставалось поговорить с губернским человеком по телефону, пусть и намеками. Но, позвонив ему, вместо хоть какого–то понимания и сочувствия услышал грозный официальный окрик Кузьмичёва:

— Антон Тимофеевич! Пожалуйста, более не беспокойте своим нытьем! Благодарите судьбу, что случилось так, как случилось. Всего доброго!

Самохвалов невольно подумал: «Всё заранее просчитали и приготовили, даже не постеснялись больного взять за кадык! А может, это дело рук самого губернаторского зама? А что — очень похоже! Если это так, то тогда земли под карьеры вы от меня не увидите. Ни за какие деньги не продам! — С затаенной радостью подумал Антон Тимофеевич, но почти сразу же проглотил свою радость, когда вспомнил ушедших гостей. — Продам, конечно, продам, и за копейки!» И сделалось так обидно, что не передать словами. Но если уходит из рук главное, то надо хотя бы сохранить, что осталось, резонно решил он и, вспомнив о векселях, которые легко могут уплыть, стоит лишь новому руководству заблокировать банковские счета, позвонил Нистратову и приказал ему:

— Срочно, сейчас же напиши письмо для Сбербанка на погашение векселей и доверенность на имя моей дочери, оформи всё, как полагается, и доставь мне! Для этого свяжись с Ольгой Сергеевной, она продиктует тебе паспортные данные Лады, а также сумму каждого векселя. Понял?

— Чего же не понять.

Не зная, сколько придется ждать Нистратова, Антон Тимофеевич связался с женой:

— Сейчас позвонит Алексей, выполни всё, о чем он попросит. Векселя в сейфе, а паспорт у Лады, надеюсь, на месте. А после приезжай пораньше, не задерживайся!

Прошло немало времени, прежде чем явился Нистратов.

— Сделал? — нетерпеливо спросил Самохвалов.

— Вот. — положил Алексей Леонидович файл с бумагами на тумбочку, а Самохвалов подсказал:

— Внутрь убери!

Немного поговорив о делах, о недавних проверяющих, которых, оказывается, и след простыл, Антон Тимофеевич сказал:

— Ладно, иди. Держи меня в курсе всего, что происходит.

Нистратов ушел, а Самохвалов закрыл глаза, даже попытался заснуть, но почти сразу кто–то раз за разом толкнул в плечо. Глаза растворил, а это Ольга Сергеевна с Ладой стоят, улыбаются. Глядя на них, и он невольно улыбнулся.

— Явились! — спросил, будто не верил своим глазам, и почему–то более смотрел на Ладу, пытаясь найти изменения в ее внешности. Не найдя, спросил: — Какие новости, дочь?

— Особенных нет, выздоравливаю помаленьку..

Ольга Сергеевна не выдержала, попросила дочь:

— Расскажи, расскажи — чего уж теперь скрывать!