Стезя судьбы

Что именно надлежит использовать, и для помывки чего именно — я, естественно, и понятия не имею. Инструкций я тоже никаких не нашёл, и наверняка наделал массу ошибок.

Благо, что меня не застукал никто. Вдруг я из ночного горшочка умылся? Хотя нет — он стоит там, где и должен находиться, исходя из моих познаний исторического быта. Под кроватью, если быть точным. Вспомнилась медицинская утка из истории лечения в Академии Боевых Рун.

И вот — я весь чистый, побритый нормальной бритвой и опрятно одетый, стою перед дверью трапезной. Всё той же, малой. Мешкать не в моих привычках, посему я смело вошёл. Кстати, факельный навигатор Варлода всё ещё исправно работал, оказав мне вторичную неоценимую услугу по коридорному походу. Полезная штука, и нужно как-то рецепт раздобыть!

Переступив порог зальчика, я сразу встретился с хмурым взглядом единственного присутствующего, коим явился Высочество Годунов. И это весьма хорошее начало утра, так как представилась возможность всё обсудить без свидетелей.

— Феликс, — первым заговорил хмурый Высочество. — По поводу вчерашнего, м-м-м… — тут Иван вдруг запнулся, очевидно подбирая слова.

Я прошёл к столу и уселся напротив, не проявляя ни малейших признаков нетерпения в ожидании завершения его неоконченного монолога.

— Так вот, — Иван доукомплектовал-таки свои мысли правильным набором слов и продолжил. — Я вчера повёл себя неподобающе, — он решил начать с самокритики, как поступает большинство конкретно наезжающих, мол — я конечно неправ, но ты один хрен ответишь. — Я отвратительно выразился в отношении девушек, что не достойно дворянина, чья кровь…

— Высочество, а в остальном? — я грубовато перебил его, демонстративно расслабляясь, и вальяжно откидываясь на спинку стула.

— Ты оскорбил меня, и я, — он опять потерял нужные слова и выражения, явно нервничая. — Но прежде всего, Феликс Игоревич, я хочу знать, что такое гандон и эсэсовцы! — он озаботился степенью нанесённого себе оскорбления, судя по уточнению.

От же, а? Я и забыл, что в этом мире не имеют понятия о средствах контрацепции, как и их нелитературных вариантах употребления в речи. И о фашистах тоже не знают. Поэтому, мне нужно этот вопрос игнорировать, или пройтись по нему очень вскользь.

— Высочество, ты не находишь взаимосвязи причины и следствия? — я вскинул бровь. — А давай-ка я тебе всё объясню, как смогу, а там и зарубимся, если захочешь. Лады?

Годунов нашёл в себе залежи здравого смысла и кивнул, согласившись передать мне инициативу в сложном диспуте.

— Отлично! Тогда послушай, это будет полезным для твоих мудрых выводов и решений, — я чуть сменил позу посадки, скрестил руки в районе груди и тоже нахмурился. — Что означает твоя напыщенная тональность начала отповеди, перед тем как приступить к основной, наездной её части? Это риторика, поэтому, Ваня, ты просто послушай меня, — я пресёк его потуги в поиске очевидного мне ответа. — Все так делают, подвергая себя лёгкой критике, такого вот благородного и правого, со своей же точки зрения, — я продолжил нормальное пояснение. — Но, Ванечка, а как это выглядит для меня, ты задумался? Не перебивай, говорю! — рявкнул я. — Я только начал! — мне пришлось даже голос повысить, чтобы осадить его попытку встрять меж моих слов. — Начнём с того, что в самом начале я вдруг оказался свидетелем откровенного упоминания о девчатах, как о дамах лёгкого поведения, со скверным характером и тяжёлой судьбы. Кстати, среди таких бывают люди подостойнее некоторых князей-аристократишек, — я перешёл к сути конфликта. — Что означает осознание твоей неправоты лишь частично? Цитирую тебя же — «я вчера повёл себя неподобающе», — я привёл дословный пример. — Ну-у-у, — я развёл руки в стороны и замотал головой, подчёркивая своё несогласие нелепости его заявления. — Нет уж, друг мой — раз ты накосарезил, то имей мужество принять и ответку, пусть и словесно, как было в данном конкретном случае. А нормальная реакция — это прямой в челюсть! Итак? Что скажешь теперь?

Я вернулся в исходное положение расслабленного человека, вальяжно откинувшегося на спинку стула, и скрестившего руки на груди. Затем, я сосредоточил вопрошающий взгляд на лице своего зависшего оппонента.

— И напоследок, для твоего правильного ответа, — мне пришлось прервать хаос его мозговой деятельности. — Никакой статус великости не уберегает человека от ответственности за свои действия! А теперь говори, чего этакого намыслил?

— Я виноват, как не крути, — самоотверженно изрёк Годунов.

— Вот и отлично!

Я резко, как только умею, сконцентрировался. Вскочив и перегнувшись через столешницу, я провёл упомянутый удар в морду высочеству, и констатировал его громкое падение на пол, вместе со стулом.

— Теперь, Ваше Высочество, мы с вами квиты за девушек, — я широко улыбнулся шокированному Ивану, инстинктивно зажавшему челюсть и выпучившему глаза. — Пожмём руки?

Обойдя длинный стол, я приблизился к поверженному и протянул ему руку. И-и-и…

И именно в этот момент двери открылись, и в Трапезный Зал заявились все остальные.