Стезя

Да, может быть

Мужик был злой и трезвый, как стакан.
Речной вокзал закатом был украшен.
Я речь повел, мол, видел много стран.
Он оборвал:
– А мне хватило нашей!

Я проглотил глухой обиды ком:
– Да бог с тобой, коль ты такой везучий,
Вон пароход, катись ты прямиком
На Север свой! – и кепку нахлобучил.

Как много их, копя к эпохе злость,
Бродяжа тут – при силе и при хватке,
Легко спилось и в сферы вознеслось
На нефтяной сибирской лихорадке.

– Ну ладно, друг, ты тоже не дури! –
Он взял меня за лацкан, – ну, манеры! –
Я что скажу: да здравствуют цари –
Хранители Отечества и веры!

Я так и сел на ржавый парапет:
– Ах, боже мой, зачем такие страсти?
Какая связь?
– Прямой как будто нет! –
Он похрустел браслетом на запястье.

И вдруг вскипел, выплескивая грусть.
И, распалясь, кричал, как будто лаял:
– Цари-то что! Поцарствовали, пусть,
Алешку жаль – парнишку Николая...

Теперь мужик сглотил обиды ком
И устремил в пространство взор колючий:
– Я сам читал, как он его – штыком.
Бандюга этот, Янкель... гад ползучий!

Со всех щелей повыползли они!
Теперь бегут, почуяли оплошку.
А было ведь – куда перстом ни ткни, –
Везде они пануют...
Жаль Алешку...

И тут он встал – большой – у лееров,
Взвалил рюкзак:
– Ну, ладно, посидели... –
Потом с борта махнул мне, – Будь здоров!
Не вешай нос, все сладится, земеля...

Потом зажглись на мачтах фонари,
И, берега и воду баламутя. Вновь донеслось:
«Да здравствуют цари!»
Да. Может быть... При нынешней-то смуте.

1990

Пусть потешатся

С теплой грустью есенинских кленов,
С русской думой о днях золотых,
Все прошел я: шторма и циклоны,
Принимая, как должное, их.

Жили рядом светло и согласно
Деревеньки мои, города.
Жили разно, не то, чтобы праздно,
Но без света в душе – никогда.

Не обидел родную сторонку,
Воспевал. И прославил, как мог.
Что же нынче так лает вдогонку
Чья-то шавка? Суди ее Бог!

Лают давки у винных лавчонок,
Лает рэкет. Спасения нет?!
Больше всех беспардонных сучонок
Развелось в подворотнях газет.

Коль в душе ни таланта, ни Бога,
Коль от злобы в глазах зелено,
Пусть потешатся бранью и склокой,
Высоко им парить не дано.

Выйдет срок... Приплывут бригантины,
Вспыхнет снова – по курсу – звезда..
Кто там с визгом вцепился в штанину?
Наступлю ведь... Ну, право, беда!

1990