Стезя

Журавли

Ах, грустно! Ах, улетели журавли, барин!

И. А. Бунин

Журавли улетели... Ах, барин, они улетели!
Ах, Иван Алексеич... Какая пора на дворе?
То ль покойники с косами встали и вновь околели,
То ли белые с красными рубятся в кровь на заре?
И заря умерла... Только Маркса усмешка густая –
Над планетой, над Русью, как банный, как фиговый лист.
Журавли улетели. Небесная чаша пустая.
Самолеты не в счет, ненавижу их дьявольский свист.
Бабье лето еще... Паутина летит из Парижа –
Невесома, как всюду, плывет с Елисейских полей:
Поэтический трон иль живая деталь для престижа?
Это подан мне знак: проводили и там журавлей!
Так бывало и раньше. Но так вот угрюмо и люто
Не болела душа, не мрачнели стога на лугу.
Силы зла торжествуют. Вселенская тешится смута.
Журавли... Слышишь, барин?.. Я плачу, прости, не могу...

1990

Маленков

Среди вождишек и божков,
На спешной их перехоронке,
Он предсовмина Маленков,
Как бы в особицу, в сторонке.

Пальто осадистой длины,
Фигура крупная, литая.
Проходит – парусом штаны
Летят, брусчатку подметая.

Он в годы сумеречных слез
И всеколхозного терпенья
Скостил налоги и всерьез
Сулил другие послабленья.

Он дал Лаврентию пинка,
Но не прижился на престоле,
Успев уважить мужика,
Он как бы сгинул в чистом поле.

Вот говорят: свой век дожил
Он под простой, негромкой крышей,
Он был Георгием, он – был!..
А кто же эти – Боря с Мишей?

1991

Старый сюжет

1

Как же так? После всех лишений
Тех, что выстрадала страна,
Лучше рыночных отношений
Не придумали ни хрена.

По российским, по русским весям,
От столиц и – во все концы,
В расторгашеском интересе
Рыщут нынешние дельцы.

Перестройка. Иные мерки.
Как и все, я свой крест влачу,
Но ни в менеджеры, ни в клерки,
Даже в фермеры – не хочу.

«Свежих ветров», «мышлений новых»
Столько ж было... Тщета одна.
Вот и вырублен сад вишневый,
То-то празднует Сатана.

2

Сколько пафоса, сколько крика,
Телеящик включи на миг:
Тот себе на уме, тот ликом
3асекреченный боевик.

Охмурили, околдовали,
Развалили страну, галдя,
А доверчивый люд загнали,
Ускоряясь, в «очередя».

Я-то, ладно, – не много жаждал,
Оттого и душа жива.
Жаль мне, жаль дорогих сограждан
Тех, что клюнули на слова.

Нет продыха от телебредней:
Что угоили со страной!
О, молчи, Михаил Последний,
Шельма, меченый Сатаной.

1991