Стервы

Присела к зеркалу и принялась щедро втирать в щеки холодный крем. За окном светила полная луна, жемчужный свет которой заливал зеркало.

Нынче вечером она была счастлива, разве нет? Трудно сказать наверняка. Сначала счастье казалось таким прочным, надежным. Но теперь оно ускользало от Клары, словно текущая меж пальцев вода.

Она снова посмотрела на себя в зеркало. «Кто ты есть, Клара Ноулз? Кого ты пытаешься играть сейчас?» Однако лицо ее, как и луна, расплывалось, туманилось, было неузнаваемым. Черты его тонули в темноте.

12. Лоррен

Вторник, без четверти десять вечера. Для Лоррен это значило одно: надо изо всех сил готовиться к завтрашнему утру, к уроку французского языка. Известная всей школе своей суровостью мадам Клутье будет в очередной раз проводить examen du vocab, то есть беспощадно проверять, как они выучили новые слова. Лоррен, далеко не в первый раз, забыла взять домой список слов из книги, которую они читали — «Госпожа Бовари», — но у Глории список наверняка есть.

Вот как вышло, что Лоррен сидела сейчас за рулем папиного «дюзенберга» и ехала вслед за «мерседесом», который принадлежал семейству Кармоди.

Сперва она собиралась сделать так: набросить на себя купальный халат, взять «напрокат» автомобиль отца, как только он ляжет спать, доехать до дома Кармоди, проскользнуть через черный ход и переписать карточки со словами, которые Глория аккуратно размечала разными цветами.

Впрочем, карточки — это всего лишь предлог.

Прошла уже целая вечность с тех пор, как они с Глорией в последний раз сидели вместе и болтали обо всем на свете, как у них издавна было заведено: едко высмеивали никчемных одноклассниц, тайком таскали с кухни ломтики фирменного шоколадного торта Анри, прикидывали, насколько далеко можно зайти с тем или иным мальчиком из старшего класса академии в Лейк-Форесте[69].

Но едва Лоррен свернула на Астор-стрит, она тут же приметила «мерседес-седан» с потушенными фарами, выезжавший со двора Кармоди.

Было темно, но она могла поклясться, что за рулем сидит не кто иной, как Глория. Лоррен уже собиралась посигналить ей, однако целый вихрь мыслей не дал ей этого сделать: Глория куда-то едет? Одна, без шофера? В будний день? Эта загадка была поинтереснее, чем допоздна болтать вдвоем обо всем на свете. У Глории что же, тайное свидание?

Выбора у Лоррен не было: она поехала следом.

Она затормозила, выключила фары — оставалось надеяться, что Глория ее не заметит.

Как только Глория выехала со двора на улицу, Лоррен включила фары, нажала на педаль газа и помчалась по полутемным улицам к центру города.

Она проехала вслед за подругой через весь Лейк-Форест, где движения на улицах почти не было, далее по Северному шоссе, параллельно берегу озера, и оказалась на забитых транспортом городских улицах. Поначалу пропустила вперед две-три машины, чтобы Глория не углядела ее в зеркальце заднего вида, но та была слишком поглощена собственными думами.

К тому времени, когда Глория повернула свой «мерседес» на проспект Норт-Бродвей-авеню, Лоррен висела прямо у нее на хвосте, почти бампер к бамперу. Она даже шутя подумала, не дать ли полный газ и не толкнуть ли сзади автомобиль подруги. Нет, это привлекло бы внимание Глории. А Глория не просто забыла свою лучшую подругу, она даже не замечает, когда та едет прямо за ней. Эта мысль привела Лоррен в бешенство.

Они миновали здание компании «Ригли», потом отель «Дрейк» в северном конце Мичиган-авеню. Единственными ориентирами для Лоррен служили уличные фонари, ярко горевшие на фоне черного неба, да габаритные огни идущего впереди автомобиля Глории.

Лоррен терялась в догадках, куда направляется ее подруга. И вдруг — ба! — стали мелькать знакомые дома. Лоррен наблюдала за тем, как Глория тормозит в нескольких кварталах от «Зеленой мельницы». «Ай, как все лихо закручивается, — подумала Лоррен. — Этого уж никак нельзя было предвидеть».

Глория припарковала авто и пошла быстрым шагом по улице; одета она была с головы до ног в чисто бунтарский прикид.

Идя по улице, невозможно было даже догадаться о существовании «Зеленой мельницы» — она ведь находилась ниже уровня улицы, между похоронным бюро и обшарпанной парикмахерской, а здание выглядело так, словно уже не один год стояло необитаемым. На улице курили трое или четверо мужчин, но прохожих почти что и не было.

Лоррен припарковалась за углом. Оглядела себя и скорчила недовольную мину. Угоняя папин «дюзенберг», она уже оделась ко сну, и теперь на ней был шелковый пеньюар, купленный минувшим летом в Париже (черный шелк с белыми французскими кружевами) — ну, пожалуй, сойдет за наряд бунтарок.

К счастью, дура служанка Маргерит забыла на заднем сиденье мамины вещи, которые забрала из химчистки. А мама, слава Богу, одевается не так, как миссис Кармоди. Лоррен перебралась на заднее сиденье и быстренько перерыла вещи.