Степень вины

Что же произошло здесь между Марком Ренсомом и Марией Карелли после ухода Пола Агилара, принесшего шампанское? Была ли Мария той нагой женщиной, которую видели из отдаленного окна? Что делала она в коридоре, когда там увидел ее Эдуард Тэнш? И когда в номере лежал мертвый Марк Ренсом.

Повернувшись, Терри медленно пошла к письменному столу.

На столе лежали ручка, чистая бумага. Она выдвинула ящик.

Пусто, лишь почтовая бумага и конверты с адресом и штампом отеля "Флуд". Щит с литерой "Ф".

Задвигая ящик стола, Терри бросила взгляд на Беркли, что, согласно его показаниям, сделал в свое время и Пол Агилар.

Там Елена. Обедает с папочной, потому что Терри снова работает.

Ричи скажет судье, что воспитанием ребенка занимался он.

При мысли об этой чудовищной несправедливости у Терри перехватило горло. Она сама будет растить Елену. Дочка вдруг представилась ей абсолютно беззащитной – маленькое существо, нуждающееся в неустанной заботе.

Погруженная в свои мысли, Терри постояла над пятном – последним земным следом Марка Ренсома.

Наконец взглянула на часы.

Шесть пятьдесят. Пора уходить. Защита Марии зависит теперь от Марси Линтон, предстоит многое сделать. Подхватив с дивана сумочку, она вышла из номера.

В коридоре, возле лифта, на котором поднимался Эдуард Тэнш, стоял полицейский в форме. Терри направилась к лифту и вдруг остановилась напротив прорези почтового ящика.

Здесь они стояли с Крисом и Джонни Муром в то утро, когда впервые осматривали номер.

Терри спросила тогда: Марию видели в коридоре – интересно, что думает Шарп по этому поводу?

Ничего не думает, ответил Крис. Потом горько пошутил: "Наверное, считает, что в эти полчаса Мария убила Ренсома, нацарапала несколько открыток на его заднице и разослала их своим друзьям".

Терри повернулась и возвратилась в номер.

Подошла к столу. Выдвинула ящик, взяла один конверт, некоторое время задумчиво рассматривала его. Потом, еще неясно представляя себе зачем, сунула в сумочку.

Еще мгновение постояла в раздумье. И поспешила к лифту, на встречу с Марси Линтон.

– Не могу найти кассету, – сокрушался Джонни Мур. – И Марни Шарп тоже не может.

Они сидели с Пэйджитом на корме его яхты. На этот раз Крису было тесно в помещении, и он сам предложил встретиться на свежем воздухе. Стояла ночь. Яхта была на приколе. У них за спиной огни Сан-Франциско карабкались на холмы по берегам залива, немного дальше светились высотки делового центра. Ночь была тиха – лишь доносился издалека приглушенный шум города да плескались волны о борт яхты. Мур и Пэйджит пили пиво.

– Должна же была Мария от нее как-то избавиться, – ответил Пэйджит.

Мур пожал плечами:

– По моим сведениям, так считает и Шарп. И я так думаю. Но полиция перерыла весь мусор во "Флуде" и там, куда он поступает. Они даже копались в туалете Ренсома, хотя, как Мария и показывала, нет ни единого доказательства, что она хотя бы заходила в ванную.

– Да, – пробормотал Пэйджит. – Чем-то она была очень занята в коридоре.

Мур потягивал пиво.

– Вспомнил, конечно, и о почте. Как и Шарп. Но даже контора окружного прокурора ничего не нашла. Никаких признаков, что Мария что-то куда-то посылала. Впрочем, нет и уверенности, что такая возможность у нее была.

– И в адрес Эй-би-си ничего нет?

– Ни в адрес Эй-би-си. Ни в свой адрес. Ни в адрес кого бы то ни было. – Мур помолчал. – Одно остается предположить: Ренсом где-то спрятал кассету, и Мария сказала правду.

– У меня в этих делах немного практики. – Пэйджит бросил взгляд на город. – Они, конечно, осмотрели все квартиры Ренсома.

– И его банковские сейфы. С его приятелем, который претендует на наследство. Конечно же, в отличие от Марии, у Ренсома была полная свобода действий. Есть уйма мест, куда умный человек может спрятать что-нибудь размером с кассету. Что – хотя я не собираюсь навязывать тебе свое мнение – говорит в пользу правоты Марии.

– А ты не думаешь, что она уничтожена?

Мур покачал головой:

– Мария это сделать вряд ли могла. А Ренсом – вряд ли хотел. Кассеты нет здесь, она где-то.

Пэйджит молчал.

– Извини, – мягко произнес Мур. – Хотелось тебя успокоить. Хотя бы на то время, пока ты занимаешься этим делом. – И после небольшой паузы добавил: – А еще больше хотелось бы сказать тебе, что я сам уничтожил ее.

– Я никогда не просил тебя об этом, Джонни.

– Ты и не попросишь.

– Достаточно того, – проговорил Пэйджит наконец, – что ты присматриваешь за Карло.

– Мне это совсем не трудно. Как будто у меня у самого сын появился. Чаще всего ездим на баскетбол, он хорошо играет.

– Жаль, что сам не могу ездить с ним.

Мур не отвечал. Потом спросил:

– Он не рассказывал тебе, что было на днях?

– Что ты имеешь в виду?

– Тут на него засада была. Подошел к нему тип с двумя репортерами, у тех камеры и прочее. Хотел поговорить о его детстве.

– А что он?

– Просто смотрел на них. Я их прогнал.

Пэйджита охватил приступ гнева, потом стыда.

– Он ничего мне не рассказывал.

– Не хочет тебя волновать. Достаточно слушаний.

– Волновать меня? Он же мой сын.

Мур взглянул на него:

– Вот поэтому-то он тебе ничего и не сказал.