Степан Разин и его время

Василий Ус привел на Дон не одну тысячу крестьян и холопов из центральных уездов России. Наотрез отказавшись выдать беглых, отстаивая их право стать вольными казаками, донской атаман завершил свой поход, начатый с невинного намерения «подкормиться» на государевой службе, открытым и дерзким неповиновением властям. Таким образом, Ус попал в царские «непослушники», за что, по сообщению К. Яковлева, был наказан «без пощады», но на деле все в основном ограничилось невыплатой ему и прочим ходившим с ним казакам казенного жалованья за пограничную службу. В Москву для объяснения и успокоения властей старшина снарядила специальную станицу, в состав которой был включен Фрол Разин — младший брат Степана Тимофеевича, тоже рано выделившийся в казацкой среде доблестью и смекалкой. Миссия этой депутации прошла успешно: в столице инцидент с Усом сочли исчерпанным, получив соответствующие извинения и заверения донцов не допускать впредь подобного.

Сравнительно мягкие меры правительства по отношению к Усу и его товарищам объясняются нежеланием Москвы осложнять отношения с Войском Донским — надежным оплотом южных границ России. Не случайно приезжавшим в столицу с Дона казакам оказывались те же почести, «как чужеземным нарочитым людям», то есть послам зарубежных стран. При конфликтных ситуациях царская администрация была вынуждена воздерживаться от прямого вмешательства в донские дела, ограничиваясь общими порицаниями на манер дипломатических нот. Г. Котошихин, характеризуя эту известную самостоятельность и независимость казаков от Москвы, свидетельствует: «И дана им на Дону жить воля своя, и начальных людей меж себя атаманов и иных избирают, и судятся во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу». Мало того, казаку с Дона, совершившему в столице какое-либо преступление, «царского наказания и казней не бывает, а чинят они (казаки. — Авт.) меж собою сами ж».

В случае с Усом московские власти проявили терпимость и по той причине, что опасались вызвать новую волну народных волнений. Выступление Уса и без того всколыхнуло огромную массу угнетенных, подготовив почву для крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина. Оно стало ее прологом.

Заветная вольница

Скопление на Дону в середине 60-х годов XVII века массы беглых давало о себе знать: хлеба не хватало. В Москву шли отписки такого содержания: «И во многие-де донские городки пришли с Украины беглые боярские люди и крестьяне з женами и з детьми, и от того-де ныне на Дону голод большой»; «Все казаки, и русские и хохлачи[16], говорят, что на Дону им жить не у чего». Царское правительство, которое не могло не беспокоить сосредоточение на российском южном рубеже «горючего» человеческого материала, не только не спешило с подвозом продовольствия, но и умышленно сокращало его.

Бывалым казакам было не привыкать к такому положению. Поход Василия Уса, предпринятый в надежде найти у государя жалованье и пропитание, показал донцам всю тщетность подобных намерений. Им не оставалось теперь ничего другого, как прибегнуть к старому испытанному способу поправить свои дела — пуститься «за зипунами»[17]. У казаков были свои изведанные маршруты. Они плавали на Волгу и Яик, выходили в Черное и Каспийское моря. В 1649–1650 годах станичный удалец Иван Кондырев с отрядом в 200 человек нападал на Хвалыни[18] на торговые суда, предпринимал вылазки на богатые кизилбашские (персидские) села, зимовал на Яике. Потом, явившись с повинной в Астрахань и получив полное прощение, он с большими трофеями вернулся на Дон.