Степан Разин

Могло подобное случиться в Москве двенадцатью годами раньше? А почему бы и нет? Жестокие и сребролюбивые начальники существовали и тогда (да что там, вообразите, они даже в XXI веке встречаются!) — достаточно было толчка... Или так: Разин дожил бы (где-нибудь за границей) до 1682 года и возглавил Стрелецкий бунт... Тогда ведь стрельцы проиграли прежде всего из-за отсутствия внятного руководства: держали Москву в руках и сами выпустили. При Разине, надо думать, так бы не было. Вот только победи он тогда — не было бы царя Петра (а именно он уничтожил вольное казачество, превратив его в военное сословие), а был бы какой-нибудь царь-марионетка. Кто бы рубил окно в Европу? Великий визирь (или Атаман Всея Руси) Степан Тимофеевич? С одной стороны, весьма сомнительно — при его ненависти к иностранцам, о которой говорили Стрейс и Фабрициус; с другой — ненависть он испытывал лишь к иностранцам на военной службе, а так был готов взять в союзники какую угодно страну. Глядишь, и прорубил бы что-нибудь — хоть кошачью дверцу. Хотя нам руби не руби — всё равно досками заколотим...

20 июля Разин ушёл из Астрахани не на Саратов, а обратно на Царицын: видимо, хотел проверить, как там дела. По показаниям подьячего Колесникова, атаман «в Астарахани де оставил астраханских жителей, которые изменили — половину, московских половину ж, да донских казаков 3 десятка. А другую де половину астараханцов да московских служилых людей он взял, вор, с собою...» (Колесников был правой рукой главы астраханской казацкой администрации, но потом, разумеется, утверждал, что его заставили «насильством» и своего шефа называл не иначе как «вором»). По словам Алексинца, с Разиным ушли пять тысяч казаков и три тысячи «всяких невольных людей, которых имал с насадов и стругов» и «всяких чинов людей из Астрахани». По «расспросным речам» в Белгородской приказной избе атамана Фёдора Колчева, есаула Агеева и украинского казака Козачка (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 2. Док. 20. 14 сентября 1670 года), Разин увёл с собой 13 тысяч человек и ещё четыре тысячи оставил в Астрахани. А Бутлер утверждает, что «казачий генерал вышел из Астрахани с большим числом лодок и около 1200 человек, оставив в городе гарнизон по 20 человек от каждой сотни».

13 тысяч или 1200 взял, четыре тысячи или три десятка оставил — ничего себе разброс! И просто принимать на веру среднее число оснований нет. На наш взгляд, когда речь идёт о численности людей Разина, склоняться стоит скорее к середине между средним и наименьшим названным числом. У страха, надежды и любопытства глаза одинаково велики, и все информаторы склонны к сильному преувеличению. Например, издаваемая в Риге «Газета» сообщала (4 сентября 1670 года): «...нас уверяют, что его [царя] восставшие подданные, число которых превышает 100 000, овладели Астраханью и даже заставили сложить оружие 20 000 солдат, посланных на помощь этому городу».

Шелудяк говорил, что править Астраханью они остались втроём — он, Ус и Терский, — но о Терском больше почти никаких упоминаний нет, и что он делал и что за человек был — бог знает. Все говорили в основном о двоих: Усе и его первом заместителе Шелудяке. (Не позволим разным написаниям себя запутать: по Бутлеру, начальствовать в городе остались «казак Родионов» (это про Уса: он был Василий Родионович) и «Иванович» (Шелудяк); лысковский подьячий Иван Петров впоследствии на допросе (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 151) утверждал, что Разин оставил «старшину Ваську Уса да атамана Федьку Иванова»; Федька Иванов — это и есть Фёдор Иванович Шелудяк). Этот последний был, по-видимому, тем, что сейчас называют «крепким хозяйственником»: вороватый, предприимчивый, занимался снабжением, огласил, что иностранным купцам даруется право свободной беспошлинной торговли, рассылал людей в командировки для закупок того-сего.

Ус вроде бы больше ведал обороной (перед уходом Разина из города отправил людей в трёхдневный рейд — проверить, всё ли на воде спокойно) и внешней политикой: по показаниям «приводных людей» (подозреваемых) в Астраханской приказной палате (Крестьянская война. Т. 3. Док. 232. Осень 1672 года), слал делегации на Терек к татарскому мурзе Ямгурчею, к кочующим калмыкам (с переводчиками, всё честь по чести), принимал разных иностранцев, занимался (уж как умел) судопроизводством. Бюрократию они развели нешуточную, у Уса было два секретаря: подьячий Я. Ефремов и откуда-то взявшийся москвич С. Филиппов, у Шелудяка тоже двое. Письма Разину, на Дон, от Разина, с Дона, летали туда-сюда. Периодически убивали кого-нибудь: советские историки писали, что за дело, другие — что по кровожадности. По слухам, Ус даже регистрировал брачующихся. Новая власть, похоже, считала своё положение прочным: Ус и многие казаки вызвали к себе семьи, другие женились на астраханках (нередко при этом имея жён на Дону).