Читаем Степан Осипович Макаров полностью

В своем дневнике Макаров потом записал: «Первое впечатление было самое благоприятное: льды раздвигались и легко пропускали своего гостя!»

Однако корабль вздрагивал от ударов о лед слишком сильно, корпус его трясся, как в лихорадке. Это начинало несколько беспокоить адмирала. К тому же передний винт действовал как бы толчками и поминутно останавливался.

Разница между льдом, который «Ермак» крошил в Балтийском море, и здешним — огромная. В Балтике лед распадается на мелкие куски и собирается настолько густо, что корабль останавливается. Здесь же, в Арктике, лед растрескивается на отдельные глыбы, среди которых можно двигаться, но зато толчки этих глыб настолько сильны, что вызывают невольные опасения за целость корабля.

Так совершилась первая встреча с полярными льдами.

Собравшиеся на палубе моряки с восхищением наблюдали поразительную по грандиозности и красоте картину. Мощный лед яркосинего цвета с оглушительным треском разламывался от ударов ледокола, медленно продвигавшегося вперед, на огромные глыбы. Обмерив одну из них, убедились, что толщина льда более четырех метров.

Все глубже забирался «Ермак» в гущу торосистых полей. На корабле кипела работа. Весь научный персонал экспедиции был занят делом. Лейтенант Шульц измерял глубины: пришлось размотать 1075 метров троса, прежде чем лот достиг дна. Лейтенант Ислямов с инженером Цветковым доставали с различных глубин воду и отмечали ее температуру. Астроном Кудрявцев, он же физик, определял удельный вес воды, а штурман Эльзингер, спустившись на лед, занялся распилкой большой глыбы, с целью выяснить ее крепость и структуру. Распилить глыбу было нелегко. На целых полчаса задержался «Ермак» на месте, пока был отпилен и поднят на палубу кусок льда весом в четыре тонны. Тут же художник Столица быстро заносил на полотно причудливые очертания торосов. По временам раздавались ружейные выстрелы. Это Толль стрелял по неизвестно откуда взявшимся птицам.

К Макарову подошел механик и несколько встревоженным голосом доложил, что обшивка корпуса сильно вибрирует и в нескольких местах показалась течь. Макаров приказывает остановиться и посылает капитана Васильева спуститься в трюм и выяснить, в чем дело. Никаких повреждений обнаружено не было. Вероятно течь появилась от вибрации и сотрясения корпуса при ударах о льдины. Когда «Ермак» выбрался изо льдов и вышел на свободную воду, течь прекратилась. Макарову стало ясно, что крепость корпуса не соответствует испытываемым толчкам при столкновении со льдами. Решив проверить сделанный им вывод, он приказал вновь войти во льды «для того, чтобы обстоятельнее прощупать, в чем заключаются недостатки ледокола». Вторичная проба дала те же результаты, с той лишь разницей, что течь значительно усилилась. Застопорили машину и занялись до полуночи наблюдениями.

Как ни было это грустно, но Макаров все более убеждался, что «Ермак» не способен выдержать толчков о полярный лед, даже при малом ходе, а потому необходимо, прежде чем продолжать испытания корабля, сделать в его корпусе кое-какие улучшения. Макаров решил немедленно отправиться в Ньюкастль. Непредвиденная переделка корабля срывала намеченную программу работ. Плавание в Карское море отменялось. Но иного выхода не было. Макаров старался успокоить себя. Он заносит в дневник: «Ледокол идет вперед — и это главное. Если бы ледокол останавливался и не двигался ни вперед ни назад, то над всем поднятым мною делом надо было бы поставить крест. К счастью эти опасения не оправдались, а, напротив, выяснилось, что полярный лед ломается хорошо на большие глыбы, которые, прикасаясь к корпусу ледокола, не производят значительного трения. Что же касается крепости корпуса, то ее можно значительно улучшить, и если одною сталью нельзя достичь необходимой крепости, то надо искать решения вопроса в комбинации стали с деревом и найти наилучшую форму корпуса. Короче сказать, идея, проповедуемая мною, оказалась верна — и это главное. Легкая ломка полярного льда была для меня большим утешением. С плеч свалилось крупное бремя — ответственность за исполнимость идеи, и я могу сказать, что, взвесив все обстоятельства, я остался доволен испытаниями этого дня».

Несомненно, при всей своей способности делать из опыта правильные выводы, Макаров несколько недооценивал в то время всех трудностей борьбы с тяжелыми полярными льдами для корабля, подобного «Ермаку». Срочные переделки креплений на заводе Армстронга, как показали последующие плавания, мало помогли делу, и если сильные машины ледокола успешно продвигали его вперед, то корпус оказался все же слабым для сопротивления ударам массивных и крепких ледяных торосов. Макарову казалось, что успех дела зависит главным образом от успешной ломки льда, на деле же выяснилось, что крепость корпуса корабля имеет едва ли не большее значение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии