Степан Эрьзя

— Этак, пожалуй, мы ее приучим, она насовсем здесь останется.

— Пускай останется, тебе же лучше, бояться меньше будешь.

Степан протянул колбасу под диван, чтобы выманить оттуда кошку. Она вышла, пугливо озираясь, но, убедившись, что к ней доброжелательны, осторожно взяла кусок и снова скрылась под диваном. Степан и Лиза, как по уговору, одновременно засмеялись...

17

О том, что Степан нашел где-то пристанище, первой догадалась, конечно, Маруся. Для нее кончились приятные чаепития, кроме того, она лишилась сладостей, которыми Степан угощал ее почти каждый день, ничего не требуя взамен. Потерять такого поклонника, уступить его другой она ни за что не хотела. Своим горем Маруся поделилась с Аксиньей и попросила ее выведать у Степана, каковы его дальнейшие намерения. Собственные попытки объясниться с ним ни к чему не привели. Степан просто отшучивался, считая, что между ними не было ничего такого, из-за чего стоило бы объясняться. Обыкновенные знакомые, таковыми могут остаться и в дальнейшем, если это, конечно, ее устраивает. Но Маруся не хотела быть обыкновенной знакомой.

Аксинья считала себя в полной мере причастной к знакомству Степана с Марусей, и поэтому ее самолюбие сводницы было сильно задето, когда узнала, что он пренебрегает ее подругой. А эта подруга, между прочим, ее, истую деревенщину, ни во что не ставила, хотя сама недалеко от нее ушла: ее мать двадцать лет назад приехала в Москву точно так же, как Аксинья, заработать себе на приданое, только не из Ярославской, а из Тверской губернии. Однако случилось так, что вместе с приданым заимела она еще и дочку, да так и осталась навсегда в Москве стирать белье на господ.

Перво-наперво Аксинья доложила своей хозяйке, что жилец со второго этажа уже вторую неделю не ночует у себя. Она это должна была сделать давно, это входило в ее обязанности: хозяйка строго наказывала следить за поведением жильцов. За то, что Аксинья опоздала с докладом, она дала ей добрый нагоняй, затем спросила: бывал ли у жильца кто-нибудь из посторонних?

— Ни единой души, хозяюшка, — вымолвила Аксинья подобострастно, при том умолчав о посещении Маруськи.

— Странно, — задумалась хозяйка и часто-часто захлопала глазами со стрелками белесых ресниц. — Где может быть ночами молодой человек, не пьющий водку и не имеющий женщины?.. Я спрашиваю тебя, дуреха, где? — накинулась она на Аксинью.

— Ума не приложу, хозяюшка, — пролепетала та, сбитая с толку столь трудным для нее вопросом.

— Зато я знаю!.. Глаз не спускать с этого жильца — вот тебе мой наказ! Коли что пронюхаем, прибавлю тебе полтинник к жалованью. Слышала?

— Слышала, благодетельница, и поняла, — обрадовалась Аксинья столь неожиданному обороту дела.

В тот же вечер хозяйка сходила с заявлением в полицию. Примерно через день поздно вечером в дом пожаловал жандарм в сопровождении двух полицейских. Они попросили хозяйку открыть комнату Степана и присутствовать при обыске. Того, что искали, у Степана, конечно, не нашли. А искали они революционную литературу, листовки, оружие. Россия в то время находилась накануне больших социальных потрясений. Приближался революционный 1905 год, приближался, точно гроза из-за горизонта — с яркими вспышками зарниц и отдаленным громовым гулом. Жандармы и полиция со своими ищейками сбивались с ног в поисках государственных преступников, в каждой мелочи видя нечто предосудительное.

После ухода жандарма и полицейских хозяйка велела Аксинье поаккуратнее убрать в комнате и держать язык за зубами. Степан ничего не подозревал, он даже не заметил исчезновения снимков и негативов, лежавших в ящике стола. Он уже давно не помнил о них, всецело занятый книгами профессора Серебрякова.

Не забывая просьбу подруги, Аксинья все время искала удобного случая поговорить со Степаном. А такого случая, как нарочно, не выпадало. Степан заскакивал на Остоженку мимоходом — на обед или на ужин — и всегда торопился. В комнате у себя почти не задерживался, брал что-нибудь или переодевался, и опять уходил до следующего дня. И лишь спустя некоторое время, когда он, наконец, стал ночевать дома, Аксинья постучала к нему в дверь.

— И где же вы столько времени пропадали? — заговорила она заискивающим голосом, надеясь заодно что-нибудь выведать и для хозяйки.

— И вовсе я не пропадал, все время был здесь, — ответил Степан, приглашая ее присесть.

Она отказалась, продолжая стоять у двери.

— Хозяйка не разрешает заходить к жильцам, я заглянула на минутку по поручению подруги... Знать, нашли себе другую знакомую, Маруську по боку?

Степану не было никакого смысла что-либо выдумывать или врать, поэтому он сказал:

— Да нет же, не искал я никаких знакомых. В Москве живет в прислугах моя землячка, мы с ней случайно и встретились. Она осталась в квартире одна, напугалась, вот и пригласила меня бывать у нее, пока не приехали хозяева...

Такое объяснение показалось как Аксинье, так и ее хозяйке, которой она в тот же вечер передала весь разговор, наивной отговоркой.