Степан Эрьзя

Через два дня из Екатеринбурга прибыла подвода в сопровождении молодого красноармейца, который, молодцевато выпрыгнув из телеги, представился Александром Афониным.

— Я, между прочим, тоже занимаюсь рисованием и даже немного учился в Строгановском. Как только добьем Антанту, обязательно продолжу ученье, — заявил он, с восхищением разглядывая скульптуры, вынесенные из избы и уже приготовленные для транспортировки.

— Так мы с тобой, выходит, однокашники, — смеясь, заметил Степан, — я тоже учился в Строгановском...

За неимением специальных ящиков скульптуры решили погрузить на телегу, обложив соломой. Подошедший Савелий бросил в телегу огромный овчинный тулуп, прикрыв им «Спящую» и «Еву».

— Боишься замерзнут? — удивился Степан.

— Чтобы по дороге ротозеи не пялили на них глаза, — пояснил Савелий. — А тулуп вам, Степан Дмитриевич, пригодится. Это от меня в подарок. Не удивляйся, что не подарил зимой, когда в нем была нужда. Я им разжился только весной. Один золотопогонник, удирая, оставил мне его за полковриги хлеба. Носи на здоровье...

Елену Степан пристроил на телеге, а сам с красноармейцем пошел пешком. Ехали медленно и до Екатеринбурга добрались глубокой ночью. Втроем перетаскали скульптуры в вестибюль бывшей художественной школы. Здесь же, постелив тулуп на полу, Степан и Елена провели остаток ночи.

Утром Сосновский пригласил скульптора к заведующему Наробразом — Когану, который официально назначил его директором и организатором художественной школы. В тот же день Степан в сопровождении двух представителей от Наробраза осмотрел школьное здание и его имущество. И то и другое находилось весьма в неприглядном состоянии. Во многих окнах недоставало стекол, мебель наполовину поломана, на стенах красовались скабрезные автографы. В библиотеке сохранилась лишь малая часть литературы, остальное использовано для растопки, на что указывали валяющиеся за печками толстые кожаные переплеты, оставшиеся от фолиантов. У античных гипсовых образцов были выковыряны глаза и отбиты носы.

— Вот что нам оставили в наследство господа колчаковцы, — произнес Сосновский, когда они кончили осмотр.

— Да, наследство незавидное, — согласился Степан, угощая своих спутников махоркой. — Начнем с того, что вставим стекла и приведем в надлежащий вид классные комнаты.

— Я распоряжусь, Степан Дмитриевич, чтобы вам привезли стекло и прислали людей. Остальное будет лежать на вас, вы здесь теперь полный хозяин...

С этого дня скульптор занялся школой. С нему каждое утро приходила небольшая команда красноармейцев во главе с Александром Афониным. Красноармейцы мыли и скребли полы, белили стены, чинили мебель.

— Вы, оказывается, умеете не только хорошо воевать, но и работать, — посмеиваясь, говорил Степан своим помощникам.

— Мы теперь, Степан Дмитриевич, не бойцы, а трудармейцы, — отвечал Саша Афонин. — Вот приведем в порядок школу, будем у вас учиться. Примете нас?

— Всех до единого приму...

Красноармейцы стали хорошими друзьями скульптора. По случаю окончания ремонта он сфотографировался с ними на память. Они и после часто заходили к нему...

К началу октября в художественной школе стали функционировать столярные, гранильные, чеканные, ювелирные, скульптурные и живописные классы и мастерские. Скульптурная мастерская Степана находилась здесь же при школе, в одной из больших комнат нижнего этажа. Привыкший не отделять свою повседневную жизнь от работы, он не захотел идти на другую квартиру, хотя Наробраз и предлагал ему поселиться в более благоустроенной комнате с кухней и прихожей, так и жил в мастерской.

В начале нового года из Москвы прибыли два представителя для инспектирования школы. В то время скульптор работал над созданием монумента «Свободы», заказанного ему Губисполкомом и Наробразом. Монумент должен был украсить одну из главных площадей города. По замыслу автора, он представлял собой группу из двадцати одной фигуры, расположенных вокруг центральной. До этого им уже были выполнены из цемента временные памятники парижским коммунарам, екатеринбургским рабочим, погибшим от колчаковцев, и памятник труду. Все они были установлены на площадях города. Для Губисполкома он сделал из мрамора большой бюст Карла Маркса. Целые дни Степан проводил за работой, отрываясь лишь на время, чтобы заглянуть в мастерские. Преподавательский персонал в основном состоял из старых, ранее работавших в этой же школе людей, и дело шло неплохо.