Степан Эрьзя

В середине лета в Париже снова появился Санчо Марино. Степану об этом сообщил шофер, сказав, что переходит теперь вместе с автомобилем в распоряжение хозяина. В Соо к Степану предприниматель наведался лишь через неделю, да и то только для того, чтобы высказать свое неудовольствие по поводу невыполнения заказов. Особенно задерживались обнаженные женские фигуры из мрамора, которые Степан должен был выполнить сам. Помощники его работали только в глине, с последующей отливкой. А он не мог за них приняться, пока не закончит портреты.

— Отчего бы вам не нанять еще парочку помощников, они бы занялись портретами? — посоветовал Санчо Марино, когда они сидели со Степаном в мастерской за грубым рабочим столом, наспех накрытым узорной клеенкой.

Марта угощала их дешевым французским вином, наливая в стаканы из белого фарфорового кувшинчика.

— Я найму, если вы согласитесь взять заказ не с моим именем, — сказал Степан.

Нет, на такое Санчо Марино пойти не мог. На всех работах должно стоять только имя Эрьзи.

— Ну а я, синьор, не могу подписывать работы, не принадлежащие мне!

Черные, точно кусочки антрацита, глаза Санчо Марино бойко бегали по стройной фигуре Марты. Когда она вышла в кухню, он показал глазами на «Обнаженную», лежащую на полу у стены, и утвердительно кивнул:

— Она... На ней мы заработаем кучу золота.

— На ней вы, синьор, не заработаете нисколько.

— Как так? — удивился Санчо Марино. — Разве в нашем договоре не сказано, что все, сделанное руками Эрьзи, поступает в мое полное распоряжение?

— Неважно, что там сказано, но эту вещь вы не продадите, — решительно заявил Степан.

Санчо Марино пожал плечами и ничего больше не сказал. Казалось, на этом и закончился разговор об «Обнаженной». Но на следующий день, воспользовавшись отсутствием скульптора, он приехал в Соо якобы с поручением от него забрать «Обнаженную» для доставки заказчику. При этом он галантно вручил Марте золотую безделушку, добавив, что это уже лично от Санчо Марино.

— Но мосье Степан делал ее не по заказу, — возразила она, весьма удивленная этим странным поручением.

Она не знала, как поступить, ведь Степан дал ей слово не продавать эту вещь. В конце концов все же решилась ослушаться его и не отдала аргентинцу скульптуру. Впоследствии свой поступок Санчо Марино оправдывал тем, что он якобы хотел проверить, надежно ли охраняются в мастерской столь дорогие вещи. Это заставило Степана насторожиться. Он убедился, что его компаньон не только хитрый делец, но еще и непорядочный человек...

Обремененный заказами, Степан не сумел подготовиться к «Осеннему салону» этого года. Из новых работ, годных для выставки, он мог предложить только «Обнаженную». Но выставлять ее одну было бы слишком бедно для его имени. А «Распятый Христос» все еще задерживался в Риме. Тогда он решил еще раз выставить «Марту» и «Каменный век» и уже перед самым вернисажем присоединил к ним «Осужденного». Последняя скульптура выставлялась давно, и парижская публика ее не знала. Однако он понимал, что это — лишь наихудший выход из создавшегося положения. Всем этим Степан был крайне раздражен и расстроен, все время чертыхался, называя себя горшечником.

Привезя во Дворец промышленности «Осужденного» и доставив его в зал, где уже находились остальные его скульптуры, Степан с огорчением увидел, как невыгодно они расположены: их почти полностью загораживали торсы «голых баб», как он называл обнаженные фигуры женщин. А для «Осужденного» совсем не осталось места, его предложили поместить в темном углу. Расстроенный, Степан пошел к президенту Салона с жалобой, но тот хладнокровно ответил, что ничем помочь не может: работ с каждой выставкой набирается все больше и больше, а залы Дворца промышленности, к сожалению, остаются прежними.

— Но я прошу всего лишь несколько иначе расставить свои работы,— настаивал Степан.

Президент оставался непреклонным. Тогда Степан вынул из-за пазухи молоток, прихваченный из дома для вскрытия ящика, в котором доставили «Осужденного», и решительно сказал, что он сейчас же пойдет в зал и разобьет вдребезги все свои скульптуры.

— Но это же, мосье Эрьзя, скандал?! — в испуге воскликнул президент.

— И виновником скандала окажетесь вы, мосье.

— Ради бога, успокойтесь, я сейчас распоряжусь, чтобы служители разрешили вам расставить ваши работы, как вы найдете нужным...