Читаем Степь. Кровь первая. Арии (СИ) полностью

В следующий раз она приходила в себя медленно. Поначалу, Зорька никак не могла сообразить, почему её безостановочно трясут, не сильно, как бы ни желая будить, но и не желая при этом оставлять в покое. Глаза открывать не стала. Побоялась. Но поняла даже через закрытые веки, что вокруг светло и благоухает ароматом степного разнотравья. Наконец, к ней вернулся слух, вернее осознание того, что она слышит, и по шороху тележных колёс и фырканью лошадей поняла, что её везут в этой коробке, как на телеге. Зорька приоткрыла глаза до узеньких щёлок. Перед лицом была всё та же берова шкура. Она лежала лицом к стенке. И тут совсем рядом за спиной, низкий мужской голос сказал кому-то:

- Чуть правее держи. Пойдём между холмами.

- Хорошо, атаман, - ответил другой.

Сердце Зорьки заколотилось как сумасшедшее, она с силой зажмурилась и даже попыталась вдавиться всем телом в густой ворс подстилки. Они разговаривали по-человечьи!

Время шло. За спиной молчали. Мерная трясучка успокаивала. Зорька лежала на боку, тупо уставившись в мохнатый ворс шкуры и улыбалась. Почему-то эта шкура напомнила ей прошлогодние Девичьи Дни.

На Девичьи Дни или Гонянье Кумохи, как ещё называли эти три дня, что проходили в полнолуние через десять седмиц от Купальной и соответствует сегодняшнему концу сентября, поздравляли всех женщин, а не только девок. Этот праздник был на прямую привязан к календарю роженицы. После десяти недель ослабляет "хватку", а то и вовсе проходит токсикоз. Плохое самочувствие прекращается. Наконец-то можно и поесть вкусненького и мужа на всю беременность с Купалы определённого принять для получения удовольствия, внимания, ну и подарков, как же без них. Муж в куте гость редкий, глаза не мозолит, душу не мотает и за частую плевать ей на чувства, которые она к нему питает, так как соскучилась по обходительному вниманию и радующим глаз и сердце подарочкам.

Главным препятствием для полноправного бабского праздника являлись подросшие дети, поэтому на эти три дня их с лёгкой душой отправляли гонять Кумоху, но и обособленное празднование молодёжи тоже пустой тратой времени не было.

Бабы не стремились за девками да пацанами приглядывать вовсе не из-за того, что выбранный мужик притащит в её чистый кут себя вонючего и будет там перед ней собой похваляться во всех возможных ракурсах. По большому счёту, мало кто из них похваляться то и мог. Так себе были мужики. А ждали бабы этих дней из-за того, что каждый из этих бычков с волосатой грудью, подарочек принесёт. Да, подарочек не простой, а дорогой, особенный. Для самих мужиков это была архисложная задача и ежегодная головная боль. Именно для этого они хаживали к арам на их Трикадрук, был там у них такой праздник. Именно там искали подарок невиданный, украшение "блестючее", от одного вида которого у соседок глаза на лоб по выползают, да так там и полопаются от завести. Такая разновидность семейной проституции существовала повсеместно. Только не говорите мне, что подобное непотребство за тысячелетия пропали из нашей повседневной жизни. Семейная проституция современной русской культуры не только никуда не пропала, но и расцвела махровыми бутонами. Хотя, по правде сказать, настроение действительно у беременных улучшилось. Мутить прекратило, еда вроде, как и прежде съедобной стала, да ещё ожидание долгожданного подарка, всё это повышало настроение настолько, что откуда-то, мать её, и желание с мужиком по тискаться, всё же появлялось. В общем, подарок подарком, а мужика на три ночи, то же не помешало бы. Какая не какая ласка, какая не какая да услада. Пусть вонючего, пусть с огрызком, но на целый год своего. Как от такого бабу оторвать, да за девками с пацанами караулить отправить. Да, никак. Вот и гулял молодняк эти дни сам по себе. Хотя конечно, на самом деле, было всё не так просто.

Ещё загодя Девятка, ватажный атаман, со своими пацанами, облазили местные леса в поисках пчелиных закладок. Пчёлы к этому времени уже запаковались, готовясь к зимовке, вели себя вяло, из ульев не улетали. Водил ватагу по "сладким" местам артельный мужик по кличке Костыль, главный медовый знаток. Он во всей земле Намучинского рода, наверное, каждую пчелиную семью в "лицо" знал, или что там у них в место морды. Костыль не только знал, где они живут-обитают, но и с кого и сколько мёда взять можно. Бабы поговаривали, что Костыль - мужик пропащий, с самой Лесной Девой в договорах ходит, а значит для баб здешних, в общем-то, как мужик непотребный.

Перейти на страницу:

Похожие книги