Стеклобой

Сам не зная зачем, он срезал путь двумя черными ходами и вылетел на улочку с кафетерием Марата. И хотя водить за нос невидимого противника было приятно, он одернул себя – будь на виду, никаких тайн. Вышел на работу, вот и иди. Добравшись до кафе, Романов обомлел. Как, интересно, можно было так облагородить старый кафетерий за один день, удивился Романов. И на всякий случай огляделся – не мог же он перепутать улицы. Под зелеными зонтиками были расставлены плетеные кресла, поодаль блестела витрина с румяной выпечкой, и чудесный запах кофе тянул за рукав и уговаривал зайти и провести здесь солнечное утро. Чудеса.

Романов присел, и тут же из ниоткуда выплыл Марат в белоснежном фартуке и гордо поставил перед ним чашку с кофе, не дожидаясь заказа. Чашка, полная густой, высокой пены с бежевой опалиной выглядела как долгожданный подарок. Сделав глоток, Романов одобрительно промычал – все было именно так, как он любил.

– Вы прошли ускоренный курс? – весело спросил Романов Марата.

– Кофемасина просла! – Марат показал большой палец.

Романов развернул на столе карту города, прижав ее сахарницей. Приступим к личному знакомству с историческим кварталом. Начнем с конюшен Брыкова, он сделал пометку на карте. Итак, мы знаем, что Соломон Федорович был известным затейником и азартнейшим игроком на скачках, а кроме того, очень состоятельным и влиятельным господином…

– Узе работаесь? – из-за его плеча высунулся Марат и принялся с усердием протирать соседний столик, не переставая улыбаться. Романов заподозрил, что тот пытается разглядеть отметки на карте.

– А я слысал новую историю! – Марат привычным жестом закинул галстук на плечо, но тот упрямо сполз обратно. – Про Мироедова, знаесь?

– Учтите, что про зуб и ногу я уже в курсе, – не отрываясь от карты ответил Романов.

– Понимаесь, у него в насем городе была любовь, – круглый звук на конце он сопроводил восточным жестом, собрав пальцы в нераскрывшийся бутон. – Но она слузила в борделе, понимаесь, на Страстной… – Так вот, – шепотом продолжил он, подавшись к Романову. – Одназды ее из ревности зарубил, представляесь, пьяный гусар.

– Потому что пьяный? – невпопад отозвался Романов.

– Ты сто? Потому сто гусар! – Марат покрутил воображаемый ус и захихикал. Романов, глядя на него, тоже не смог сдержать смеха.

За время прогулки блокнот пополнился множеством заметок, а ноги приятно гудели. Состояние конюшен не выдерживало никакой критики. Романов расстроился, увидев полуразрушенные своды и старинную кладку, грубо закрашенную масляной краской. Внутренние помещения были полностью перестроены – столбы спрятаны в дощатые короба, с потолка свисали ржавые крюки – похоже, здесь долгое время находился городской рынок. А когда-то этот шедевр псевдобарокко нашел свое место в зарисовке «Мельхиоровые грезы».

– Выше, еще! – послышался звонкий голос.

Напротив, через дорогу, два паренька возились с афишей. Один примерял картонный трафарет на лист ватмана, приклеенного к стене, а второй, критически наклонив голову, руководил. Заметив оглянувшегося Романова, они помахали ему и тут же нарочито отвернулись. Но Романов видел, что пареньки пристально следили за ним, пока он кружил вокруг бывших конюшен.

Стараясь не отвлекаться, Романов собирал в памяти разбегавшиеся отрывки и записывал все, что удавалось вспомнить. Любая мелочь могла иметь значение. Он перечислил всех владельцев здания, затем попытался занести в блокнот победителей забегов, выращенных в конюшнях, и запнулся. Кличка любимца Соломона Федоровича крутилась в памяти, но он никак не мог ее вспомнить. В такие минуты ему казалось, что его мозг – это грецкий орех, и нужные сведения лежат совсем близко, за соседней тонкой перегородкой. Это неуловимое ощущение, похожее на щекотку, всегда выводило его из себя. Вороной конь, содержавшийся под охраной в личном посеребренном стойле, имел норовистый и мстительный нрав, и подпускал к себе только хозяина… «Весьма ценная информация», – мрачно подумал Романов. Мучительно задумавшись, он поднял глаза от блокнота и увидел забытую кличку на здании напротив, прямо перед собой. Большие черные буквы гласили: «Дракула». Пареньки справились с трафаретом, и вот уже второе слово проявилось на афише. Показы кинофильма «Дракула возвращается» начинались завтра.