Стечение обстоятельств

Борис Васильевич Рудник серьезного сопротивления не оказал. Настя не переставала удивляться тому, как легко у нее все получилось, как быстро, поддаваясь малейшему нажиму, он выкладывал ей все, что она хотела услышать. Похоже было, что Павлов звонил ему еще раз и провел подготовительную работу. Несмотря на то что Колобок предупреждал о нервозности Рудника, реальная картина превзошла все ожидания. Он был не просто нервозен, не просто расстроен. Настя, добираясь до своего нового дома, пыталась найти слова, наиболее точно описавшие бы состояние ее собеседника. Угнетен — да, подавлен — да, но это не совсем то… В голову пришли строчки: «Безнадежный, будто путь на плаху, день завтрашний уже вам ни к чему». Вот это похоже. Да-да, это как раз те самые слова. Рудник — человек, ожидающий развязки, причем он не ждет с любопытством, чем кончится, как бывает, когда смотришь хорошо сделанный детектив. Он знает, какой будет конец, и покорно ждет его. У него нет интереса к жизни, потому что он знает, что его жизнь вот-вот закончится. У него нет надежды. Одна тоска, безысходная, отупляющая, лишающая человека способности сопротивляться. Насте порой казалось, что если она спросит его про Энск, то он и об этом расскажет. Но она не спросила. Во-первых, Колобок категорически запретил произносить слово «Энск», дабы не спугнуть Павлова. А во-вторых, ей и без того было понятно, что Рудник — тот самый, статья сто двадцатая.

С каждым днем Настя все глубже постигала смысл предупреждения Леонида Петровича, своего отчима, о тесноте круга. Дело не только в том, что все время натыкаешься на своих. Еще большую трудность составляла ограниченность источников информации. Не был бы Павлов сотрудником министерства, не служил бы в органах МВД — да разве мучились бы они сейчас от недостатка нужных сведений, восполняя пробелы гипотезами и предположениями? То, что смогла узнать Филатова, они бы тоже узнали. Наверняка, кроме перечня фамилий, она знала еще что-то, но поскольку сама в Энск не ездила, значит, эти сведения ей кто-то раздобыл. Кто-то опять же из своих, кто ездил туда в командировку, может быть, даже в составе бригады, проводящей инспекторскую проверку. Узнать в министерстве, была ли такая проверка, попросить список бригады, выяснить, нет ли среди выезжавших знакомых Филатовой, — работы на два часа. Но прежде чем истекут эти два часа, о нашем интересе узнает Павлов. Инспекторские проверки — прерогатива Штаба.

Хватит мечтать, оборвала сама себя Настя, что было бы, если бы… Как сказал Колобок, будем работать с тем, что есть. Попробуем восстановить цепочку.

Придя домой, она начала смывать с себя Ларису Лебедеву, не прерывая своих размышлений. Вчера она остановилась на том, что Павлов чего-то смертельно боится. Или кого-то. И Филатова об этом не догадывалась. Продолжим с этого места. Павлов боится не Рудника, это очевидно. И точно так же очевидно, что Рудник замешан в убийстве и покорно ждет разоблачения. Если есть кто-то более опасный и, следовательно, более могущественный, то почему Павлов связался с Рудником, чтобы убрать Филатову, а не с этим всемогущим неизвестным? Ответ был настолько прост, что Настя не сдержала улыбку.

* * *

Виктор Алексеевич Гордеев оторвался от бумаг, лежащих перед ним на рабочем столе. Что ж, этого вполне достаточно, чтобы объясниться с Ковалевым на понятном ему языке. Гордеев вздохнул, сложил материалы в папочку и, удовлетворенно улыбнувшись, запер их в сейф.

Через полчаса в его кабинете собрались Доценко, Ларцев, Коротков, Селуянов и Дмитрий Захаров.

— Наступил переломный момент, — начал полковник. — По делу Филатовой теоретическая часть окончена. Нам кажется, что мы знаем, почему она была убита. Мы уверены, что убийство это заказное, и мы думаем, что заказчиком или, если хотите, инициатором убийства был Александр Евгеньевич Павлов. Есть среди вас кто-то, кто думает по-другому?

Гордеев обвел глазами присутствующих.

— Хорошо, продолжим. Возможности проверки наших теоретических изысканий крайне ограничены. У нас пока есть только идеи и несколько косвенных, я подчеркиваю, косвенных, улик. Мы располагаем двумя идентичными текстами и очевидной ложью полковника Павлова. На этом, как вы понимаете, обвинения в убийстве не построишь. Кроме того, не исключено, что все мы ошибаемся и Павлов к убийству Филатовой непричастен. Тем не менее теоретическая часть, как я уже сказал, окончена, и мы приступаем к практическому этапу. Цель его — попытаться выманить наемного убийцу из норы. Никаким другим способом мы его не найдем. Судя по его почерку, это не случайный киллер, к услугам которого прибегают при разборках между преступными группировками. Это человек, надежно защищенный хорошо продуманной системой безопасности и контроля. И даже если случится невероятное и Павлов отдаст нам связь, при помощи которой он вызывал «заказника», дальше первого звена мы не уйдем. Остальные звенья мгновенно рассыплются, и конца этой цепочки мы никогда не найдем. С этим все согласны?

И снова молчание было ему ответом.