Стечение обстоятельств

Оказалось, Ларисе заказали материал о предсъездовской борьбе в парламенте, причем ясно дали понять, что акценты должны быть расставлены в пользу нынешнего премьер-министра и резко против его конкурента. Она, Лариса, человек независимый по натуре и не терпит, когда ей делают такие заказы, она привыкла писать так, как сама думает. Это во-первых. А во-вторых, она слишком долго жила за границей, в России сравнительно недавно, в парламентских кругах у нее никого нет, и она ума не приложит, как ей собрать информацию. Она решила было отказаться от материала, но дело в том, что заказчик — не та газета, в которой она работает, а совсем другая, и с просьбой они обратились к ней через мужа, который от них сильно зависит и очень просил ее взяться за работу. Особенно ее смущает невероятно высокий гонорар, который ей обещали, но, с другой стороны, деньги так нужны!..

— И вы из-за этого переживаете? — посочувствовал Павлов, подавая ей чашку.

Лариса молча кивнула, каштановые пряди упали ей на лицо. Она резко тряхнула головой, убирая волосы, рука ее непроизвольно дернулась. На темно-синей ткани расплылось кофейное пятно. Павлов явственно услышал, как она с досадой пробормотала что-то вполголоса, но не понял ни слова, разобрал только гортанные звуки. Лариса закусила губу, быстро глянула исподлобья, но Павлов сделал вид, что ничего не заметил.

— Ошпарились? — кинулся он к ней. — Как же вы так неосторожно!

Лариса, казалось, полностью овладела собой, достала носовой платок и аккуратно промокнула пятно на комбинезоне.

— Ничего страшного, на темном не будет заметно, когда высохнет, — спокойно сказала она.

«Так-так, голубушка, — подумал Александр Евгеньевич, — похоже, ты слишком долго жила на Востоке, в своей тюркоязычной среде. Учитель русского у тебя был первоклассный, но внезапный испуг — классическая ситуация, при которой вылезло твое настоящее происхождение. Ты какая же Лебедева, как я — Саддам Хусейн. И никакая газета тебе ничего не заказывала. Ты собираешь информацию для каких-то промышленных кругов, которые хотят поддержать премьера и не допустить его смены. Может, ты, конечно, и Лебедева, но по мужу, а не по рождению. Вот подарок-то я сделаю Борису! Пусть знает, что я своих в беде не бросаю. Жаль, что нельзя тебя в постель уложить, уж больно ты хороша! Но — опасно. Вовремя я тебя раскусил. А впрочем, может, и не опасно. Ладно, посмотрим».

— Давайте будем считать, что это пятно — самая большая ваша неприятность на сегодняшний день, — торжественно произнес Павлов. — Потому что в решении другой проблемы я, кажется, могу вам помочь. Мой старинный приятель — сотрудник аппарата парламента. Он как раз примыкает к той группировке, которая поддерживает премьер-министра и борется с его конкурентами. И он, если я его попрошу, будет рад побеседовать с вами.

Глаза Ларисы радостно загорелись, на скулах выступил румянец.

— Вы не шутите, Александр Евгеньевич? Вы в самом деле можете мне помочь? А этот ваш приятель, он достаточно информирован? Вы ведь понимаете, какого рода сведения мне нужны… — Лариса замялась.

— Я понимаю, — очень серьезно сказал Павлов, — что большие деньги не платят за то, что можно прочесть в любой газете. Вы можете быть уверены, Лариса, что я рекомендую вам того, кто вам нужен. Его фамилия Рудник. Не слыхали?

— Нет. А кроме него, у вас там нет больше знакомых?

— Заверяю вас, Лариса, Рудника вам будет более чем достаточно. Он очень, — Павлов подчеркнул это слово, — много может рассказать. Вам никто другой и не понадобится. Ну так как, звонить?

— Конечно. Спасибо вам огромное. — Лариса облегченно улыбнулась. — Вы прямо камень с моей души сняли.

* * *

Позвонив Руднику и отправив к нему журналистку, Александр Евгеньевич снова снял телефонную трубку.

— Это опять я. Послушай, та девица, которую я к тебе направил… Одним словом, ты можешь сделать хорошую игру. Информация уйдет за кордон, это сто процентов. А ты чист, как ангел, по документам она — наша журналистка. Так что расскажи ей все, что знаешь. Хватит каштаны из огня своими руками таскать, пусть миллионеры на тебя поработают. И не раскисай, Борис, ты понял меня?

Павлов брезгливо поморщился, вспоминая унылый голос своего собеседника. Тряпка! Чуть запахло паленым, еще и близко огня нет, а он уже растаял, растекся мокрой лужицей. Его и хватило-то только на то, чтобы найти «заказника», и то из последних сил держался. А когда дело было сделано, совсем расклеился. Больше ни на что не годен. Надо, надо поддержать его, пусть воспрянет духом, немного удачи ему не повредит. А то если все кругом будет плохо, так, не приведи господь, еще с повинной побежит. И как такие слюнтяи наверх пробиваются — уму непостижимо! Трус. Нашел, чего бояться. Знал бы он…