Статус: в поиске

Макс изо всех сил делал вид, что он просто слушает то, что говорит ему Маделин. Даже забыл о своих первых впечатлениях, которые появились внутри, когда она примчалась к нему и ворвалась в дом в этом своём сумасшедшем платье, громко цокая каблуками. И настолько не была похожа на ту Мэдди, которую он знал, что это выбивало почву из-под ног. Впрочем, за это время Макс успел осознать, что внешне всё может быть совсем иначе, чем представлял себе до этого момента.

— Куда ты её заберёшь? — поинтересовался он почти спокойным тоном, вскинув брови и засунув руки в карманы джинсов, словно ему нужно было сделать это, чтобы сдержаться. — Первое: я вообще по закону не имею права оставлять её с третьими лицами без моего в этом участия. А пока ты для неё — третье лицо, хотя я прекрасно понимаю, что ты не хочешь им быть. Так что забрать Диану не получится, как бы тебе того ни хотелось.

Он сделал паузу, мысленно подбирая слова. Вроде бы понимал, что Маделин имеет право на свою реакцию, но при этом осознавал так же, что и он сам обладает правами, чтобы его хотя бы выслушали.

— Второе — мне очень близко то, что ты описала, когда говорила о своём детстве. Действительно близко. Но сейчас мы с тобой оба — взрослые люди, которым пора бы пораздумать о том, что детство, каким бы оно ни было, стоит забыть и начать взаимодействовать с чистого листа, если конечно, мы оба пожелаем что-то изменить в настоящем. Знаю, что это будет сделать тяжело, но готов к этому приложить все свои усилия.

Макс снова замолчал, глядя на Мэдди и думая о том, насколько всё изменилось в его жизни с тех пор, как она появилась рядом. И насколько важной она стала — женщина, которая могла с лёгкостью метнуть туфлю в никуда, а угодить в лоб ничего не подозревающему вратарю хоккейной команды.

— И третье. Ты мне нужна. Не на неделю и месяц. Ты мне нужна навсегда и вся. Потому что я тебя люблю.

Он произнёс это слово так просто, словно ничего более правильного и закономерного не говорил ни разу в жизни. Впрочем и чувствовал, что всё вложенное в слова — истина. И Мэдди просто обязана была почувствовать то же, что и он.

— Мы с Тэри поцеловались случайно. Знаю, звучит глупо. Но это реально так. И как иначе назвать то, что мы с тобой делали? Пытались жить вместе — не иначе. Оба прикладывали к этой попытке все силы — и у нас получалось.

Он подошёл ближе к Мэдди и встал в десятке сантиметров от неё. Ему так нужно было, чтобы жена не только услышала, но и пошла ему навстречу, что готов был применить весь свой нехитрый словарный запас. И в то же время знал — если поймёт, что ей плевать, просто оставит все свои чаяния достучаться.

— А сейчас, когда я познакомился с Дианой, знаю, что наши «попытки» могут стать реальностью, в которой будут не только наши потребности, но и потребности наших детей. Сначала — Ди, следом — тех, кого ты мне родишь. У меня не очень хороший опыт в том, что касается нужды во мне, как в ребёнке. Но я знаю, что могу стать тем отцом, который всегда будет любить своих детей. И сейчас всё будет зависеть только от тебя. Я — люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом. А чего хочешь ты, Маделин?

Мэдди уже открыла было рот, чтобы съязвить насчёт того, что она прекрасно видела, что и как он успел приложить и, не исключено, кое-кого и разложить на этой самой кухне, пока ее не было дома, но не успела ничего не сказать. Потому что дальше Макс выдал такое, отчего она забыла как дышать. И вообще все на свете забыла.

«Я тебя люблю» — слова, которых не говорил ей никто и никогда. Слова, за которые готова была отдать всю себя. Слова, которые произносил тот, кого она желала больше всего на свете. Кроме Дианы, конечно.

И ещё он хотел от нее детей. Если до этого чувство самосохранения Мэдди ещё противилось тому, чтобы поверить Максу, то после данного заявления она оказалась полностью и безнадежно им обезоружена.

Маделин даже инстинктивно положила руку на живот, только теперь подумав о том, что они никогда не предохранялись. Быть может, внутри нее уже зародилась маленькая жизнь, о которой она ещё не подозревала, но, представляя это сейчас — хотела, чтобы так и было. Хотела до полного затмения рассудка.

Их с Максом ребенок… нет, не ребенок, а много детишек, включая Ди — тех, кому они оба смогут давать то, что не получили когда-то сами. И Беккер, вероятно, был прав — груз прошлого стоит оставить позади, чтобы сделать собственное будущее счастливым. Вот только она предпринимала уже не одну такую попытку, но, пожалуй, только теперь чувствовала, что все действительно может получиться. Все, о чем говорил Макс. Все, во что она мгновенно и неотвратимо поверила. Не разумом — сердцем.

— Вот что я скажу тебе, Беккер, — наконец нарушила молчание Мэдди. — Пока ты пытался со мной жить, я просто тебя любила. И ждала, когда ты разглядишь во мне то, что превратит эти попытки в ответную потребность.

Она немного помолчала, потом сделала шаг ему навстречу, сократив расстояние между ними и сказала, глядя прямо в глаза: