Status in statu (Государство в государстве) (СИ)

Мясо – конкретный трудоголик. Он постоянно находился на работе, потому что только здесь он ощущал полноту своей власти. Только здесь его боялись и тряслись перед его зловещим образом. Вне работы он ничем не отличался от основной массы населения, ничего сверхъестественного никто в нём не замечал, ну и относились все там, на воле, к нему, как к обычному, серому и невзрачному человечку. А вот в зоне у него вырастали и распускались крылья, он сознавал себя чуть ли не фараоном египетским. На людей смотрел презрительно и свысока. Ведь судьба же вознесла его на эту вершину не просто так, и он управлял и властвовал с неистовым и сладострастным наслаждением, как и поступают всегда и другие… ограниченные мелкие людишки. Он сам выбрал себе такую судьбу. Ни друзей, ни близких, ни любимых у него не было, одни подчинённые и эта… шушера, зеки. Если он говорил «фас!», то его подчинённые сразу бросались рвать помеченного его державной рукой зека. Козлоблок был выдрессирован у него весьма досконально. Эта сорная публика только за его высокое расположение готова была броситься и в огонь, и в воду. Да и их собственная судьба была в его руках. Он для них – царь и бог, привыкший властвовать над жалкими душонками: казнить и миловать.

Вся лагерная информация стекалась к нему в кабинет. Он знал всё, и решал, решал… судьбы человеческие. Мясо очень не любил, когда кто-нибудь осмеливался идти супротив его воли. Два карательных отдела: О.Б. (правая рука) и О.О. (левая) всегда были готовы по его распоряжениям уничтожать всякую крамолу. Особый режим – это вам не шутки шутить!

Когда наши друзья добрались, наконец, до своих кроватей, никаких мыслей о крамоле у них не было. Вообще никаких мыслей и никаких сил не было. В душе – лагерная пустота.

Но всё равно, необходимо найти в самом себе хоть какие-нибудь жалкие остатки силы и воли и суметь перестроиться (Если ты не можешь изменить ситуацию, измени своё к ней отношение, и желательно… не прогибаясь). Но и на это нужны силы, а тут и брать-то их вроде негде! Но человек, пока жив, всегда находит в себе источники свежих, из глубины души, сил… Что-то ждёт наших друзей завтра?! Готовиться надо ко всему.

И как легко понял Ваня, все сотрудники в этой зоне настроены по отношению к ним далеко не положительно. Даже бывшие земляки, Гоша и Солдат дышали ядом.

А Солдат и его ближайшее окружение тоже ломали свои головёшки, что делать с этими отморозками – Ваней и Бенди. Они же могут создать много проблем в карантине. Покоя от них не будет. Солдат изыскивал способы надавить на них.

– Утром пойду к Мясе, буду советоваться. А пока надо отдыхать! (Конечно! Такая же тяжёлая работёнка!).

А вот Ваня от пережитого стресса никак не мог уснуть. В голове – переполох и сумятица. Он тоже напряжённо думал: что делать? Совершенно ясно, что если всё будет развиваться так же, то дело кончится плохо. Он понимал, на что эти сучки способны. А, может быть, опередить их всех и устроить кипиш? Почти всю ночь он лежал и строил хаотичные планы. Врождённая гордость не давала ему покоя, он никак не мог смириться с унижением своего достоинства… Ладно, утро вечера мудренее. Жизнь всё расставит на свои места. Придётся вырабатывать терпение… но его внутренний мир изо всех сил сопротивлялся и призывал к восстанию. Это христианская зараза призывает человека к смирению и учит терпению…

«Терпение – ты та мякина,

Которую – сказать смешно –

Подсунули тупой скотине

Мошенники, пожрав зерно».

А вот настоящие Русы-арийцы всегда сразу, без долгих размышлений и колебаний, бросаются в бой. А кто против? Надо самому во всём разбираться. Но Ваня так и не пришёл к чему-то определённому. Да и как прийти, когда мозг так воспалён от усталости? А чувства и эмоции в любой ситуации – ненадёжные помощники. Нужно просто отдохнуть… А завтра… завра будет… завтра будет что-нибудь.

За короткую ночь ноги не успевали отойти от длительного стояния в квадрате. А в 5.00! «Подъём!!!». Бегом в умывальник. Бегом в туалет. Все тридцать человек должны успеть сделать всё это за десять минут и выбежать на зарядку… Козы подгоняли нерадивых и зазевавшихся оплеухами и пинками. Ваня опять почему-то вспомнил своего Карлоса Кастанеду и книгу о Доне Хуане, о его Пути Воина. И психологическое воздействие на этапников он невольно сравнивал с методами дона Хуана: освобождение от чувства собственной важности, стирание личной истории, контролируемая глупость… и всё это он находил здесь, в омском гадюшнике.