Статист

— Зря ты так. Сейчас я действительно хочу тебе помочь. У некоторых болванов не хватило ума подставить тебя, но у них хватит ума устранить ненужного свидетеля.

— Лёша, не теряй время, переходи к пункту номер два.

— Второе в некоторой степени вытекает из первого. Мы находим нового статиста, чтобы замять слишком громкое дело, невольным участником которого ты стал. Когда всё успокоится, я предлагаю тебе работать со мной в паре, как в былые времена. Нам же с тобой нет равных! И ничего нового для нас: пиф-паф — и уноси готовенького.

— Убийство убийству — рознь.

— Да брось ты! Какая разница, за что убивать: за родину, за Сталина, за идею, за деньги или из удовольствия? И поверь, там мы убивали людей, которые гораздо лучше этих… Ну, ты понял, кого я имею в виду.

— Да это понять не трудно, даже спорить не буду. Только не лучше ли, чтобы ими занимались те, кому по службе положено? Я своё отслужил.

Собеседник Романа начал явно нервничать. Заёрзав в кресле, он слегка подал корпус вперёд и, горячась, произнёс:

— И я отслужил по твоей милости! У меня ничего не было, кроме моей работы. У тебя хотя бы жена была, а у меня ни-ко-го! А ты пожалел для меня эту черномазую девчонку!

— Она ребёнок!

— Чтоб ты знал, она была третьей женой урода, которого ты, кстати, завалил.

— Если бы я заметил, что ты предложил юной вдове руку и сердце, то, возможно, поступил бы иначе.

— Если бы ты меня тогда не вытащил на себе, я бы тебя за эти слова пристрелил не задумываясь.

— Спасибо и на этом, друг! Только ты уже приложил руку к моим проблемам. Ты был первым, на кого я подумал, когда меня ознакомили с обстоятельствами дела. Сомнения вызвало отсутствие у тебя ноги, но когда увидел, как ты ходишь с протезом, сомнения отпали. У нас такие делают или…

— Или! — бывшему другу не нравился тон собеседника. Пытаясь взять себя в руки, он попробовал говорить сдержанно и по-деловому: — Мы отвлеклись. Теперь третье. А оно неразрывно связано и с первым, и со вторым. В случае твоего отказа по любому из двух пунктов за жизнь твою не сможет поручиться даже Господь Бог. Знаю, знаю, что тебя запугивать — гиблое дело. Но подумай о бывшей жене, о брате. Да обо всех, кого придётся после тебя зачищать. У нас всё по-взрослому. Ты же не думаешь, что я блефую?

У Романа от нахлынувшего гнева лишь на мгновение заходили желваки — с эмоциями он давно научился успешно справляться, если не был пьян. А сейчас он был трезв как никогда. Голова работала чётко и быстро.

Выдержав длинную паузу, как бы обдумывая предложение, он сказал:

— У тебя ведь тоже есть брат. Помнится, он занимал довольно неслабый пост в ментовке. Это он тебя крышует? Он. По глазам вижу, что он. Так вот, имея благодаря вам приличный боекомплект, я могу с вами повоевать. Ты же знаешь, выйди я на тропу войны — и жертвы будут в вашем лагере непременно. Особенно мне хочется отстрелить кадык майору Корнееву. Ты ему передай, при случае, такое моё желание.

— Не знаю никакого майора. Так же, как и он меня. Никто здесь даже не подозревает о моём существовании.

— И брат?

— Это уже не твоё дело, Рома! Будешь работать со мной в паре, тогда узнаешь всё, что тебе положено. Я предлагаю тебе работу, за которую платят хорошие деньги. За одного упыря, из-за которого тебя немного попрессовали, мне заплатили столько, что тебе не заработать за всю жизнь, разнося разные безделушки по квартирам преуспевающих бездельников.

— Ага, ты упыря завалил — и он же виноват, что меня подставили вместо тебя! — возмутился Роман.

— Клянусь, я этого не знал. Мне никогда не было дела до статистов. Я их не выбираю. За это отвечают другие.

— Мне, кажется, понятен расклад: ты — мочишь, вместо тебя сдают другого, а твой брат на ложном раскрытии преступления делает карьеру. И все при бабках. Хорошо устроились ребята! Только я привык играть по своим правилам.

— Кто ж тебе позволит такую роскошь: играть по своим правилам? Особенно после того, как многое тебе стало понятно.

— А кто меня остановит? Ты?

— Меньше всего мне бы хотелось, чтобы это был я, — нас столько всего связывает, — но тут, как говорится, ничего личного.