Station Zero (Railhead Trilogy 3)

Во время своего пребывания на Нулевой Станции Зен изучал файлы Новы о Петрикоре, как будто готовился к экзамену, поэтому мрачный маленький мир не стал для него неожиданностью. Он знал, что большая часть его поверхности покрыта чем-то, называемым Мхом, которому не могут дать определение, то ли это очень влажное болото, то ли очень заросший водорослями океан. Петрикор был терраформирован и заселен только потому, что у него был второй К-шлюз, который вел в богатый минералами, но необитаемый мир под названием Колраби. Семья Берберов, занимавшаяся заселением и терраформированием, жила на Петрикоре и отправляла своих дронов и Моториков через этот второй шлюз в шахту Колраби до того дня, когда солнце Колраби неожиданно взорвалось, и Петрикор остался бесполезным остановочным пунктом на железной дороге в никуда. На вокзале не было таможенных будок. Не было даже проверок безопасности, которые стали обычным явлением в центральной Сети. Билетные барьеры в конце платформы были открыты. Зен и Нова прошли сквозь них и вышли в крошечный городок, Нова держалась в нескольких шагах позади, не сводя глаз с земли, как моторик, который знает свое место. Были сумерки, и шел небольшой дождь. Когда Зен зашел на местный дата-рафт, он увидел, что в течение семидесяти шести лет шли небольшие дожди. Мокрые улицы сияли, низкие дома сгорбились от сырости. Заброшенные мостки и конвейерные ленты старых железнодорожных станций вырисовывались за дождем, как скелеты динозавров. Символ Воху Мана — бдительный глаз — был нарисован на стенах и над дверными проемами. Прохожие носили плащи от дождя и странные шляпы, с которых на стержнях свисали камеры, направленные назад на лицо владельца. Всякий раз, когда встречались два человека, они приветствовали друг друга, позируя вместе для селфи. За запотевшими окнами ресторанчиков люди торжественно фотографировали свои блюда. Чем больше деталей своей жизни они смогут загрузить, тем точнее Воху Мана сможет воссоздать их в своей виртуальной загробной жизни. Новости о погоде были почти единственным, что представляло интерес в дата-рафте Петрикора, который был самым примитивным из всех, что Зен когда-либо видел. Той ночью он исследовал его, бессонно лежа на большой кровати в единственном в городе отеле. Там было всего несколько банков и магазинов, множество узлов молитвенных данных Воху Мана и несколько небольших, нерешительных святынь другим Стражам. Центр туристической информации не мог рассказать ему о Петрикоре многого, чего он еще не знал. Ходила местная история о призраках, называемых Медленным Поездом, и неубедительные слухи о гигантском осьминоге, обитавшем в более глубоких частях Моха. Это все. Этого не может быть, подумал он. В таком месте не может быть ничего важного. Он хотел спросить у Новы, видит ли она что-то, чего не мог он, среди данных, но Нова была внизу, запертая в чулане, который в отеле довольно величественно называли «Общежитием Моториков». Он вспомнил, как лежал без сна в своей каюте поезда Зенитов, пока она ехала с другими Моториками в каком-то багажном вагоне, и как ее голос звучал в его наушниках, составляя ему компанию, поддерживая его настроение, давая понять, что он не один. Но теперь все было иначе. Он знал вес того, что он делал, и опасность, в которой будет Нова, если Стражи узнают ее. Он страстно желал услышать ее голос, даже если бы он говорил всего лишь: «Спокойной ночи, Зен, спи спокойно», но он не осмелился написать ей, поэтому снял гарнитуру, бросил ее в дальний конец комнаты и лежал в одиночестве. темнота, а водостоки журчали, а дождь барабанил своими маленькими холодными пальчиками по крыше.

На следующее утро Нова ждала его в вестибюле под чучелом висящей, покрытой плесенью головы рогатого существа, называемого моховым лосем. Несколько других гостей отеля приехали в Петрикор, чтобы поохотиться на этих зверей, но большинство из них были паломниками, и некоторые из них привели с собой Моториков, так что Зен не чувствовал себя слишком выделяющимся, когда он шел с Новой по туманному пластиковому туннелю, который вел к стоянке такси.

— Святилище Воху Мана, — сказал он таксисту.

Он вез их через город на север, пока здания не уступили место пустырям, а затем рисовым полям с крутыми террасами, на которых работали желтые машины. Дорога поднималась вверх, минуя бамбуковые рощи, тускло-голубые деревья и скалы, вершины которых были скрыты в облаках. Такси присоединилось к очереди других машин, красные задние фонари двигались по узкому проходу между мокрыми скалами. Затем спуск, свет озера на дне долины, крытая автостоянка, центр для посетителей со стеклянными стенами. Они вышли из такси. Вежливые служители в зеленой форме и бдительные глаза добрых полицейских указали им на извилистую крытую дорожку, ведущую к святыне. По нему шло много других паломников, и с ними шло много других Моториков. Старик в красочных одеждах Госинчанда крикнул, когда Зен догнал его: «Я рад видеть, что такой молодой человек, как вы, все еще берет на себя труд привести с собой курьера».