Статьи и проповеди. Часть 12 (19.08.2016 - 01.03.2017)

Кайся, молись, читай Писание. Советы в книге предельно просты. Протестантский аналог нашего родного «молись, кайся и слушай известное радио». Довольно сухо, но именно таков набор рекомендаций. А важно, чтоб именно не было сухо. Важно, чтоб человек о себе самом рассказал, других примеры привел, имен не называя; поведал бы и о падениях и о восстаниях. Среди советов конкретных в книге был один такой: затвердить цитату из книги Иова и повторять ее часто при необходимости. Цитата следующая: Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице. Это 31-я глава одноименной книги. Эти слова автор советует произносить всегда, когда голова мужская вертится в направлении соблазнительного образа, будь он на экране, или на улице, или в витрине — нет разницы. Каблучок ли зацокал, моду ли по ТВ показывают, ну или чего знойнее. И это вполне святоотеческая рекомендация. Так и Златоуст советовал настойчиво увещать себя самого словами Павла о том, что плоть моя — не моя, но жены моей. Она — хозяйка плоти моей. Так написано в посланиях. Равно и я — хозяин плоти ее. Эти слова, говорит Златоуст, тверди себе, если кто-то посягнет на плоть твою, кроме жены. Удались, убеги, уйди и тверди себе, что не ты хозяин плоти своей, но супруга твоя. Очевидно, если бы так поступали люди, очередь на исповедь была короче в разы. Очевидна и правота иной мысли Златоуста: «От незнания Писания — всякое зло».

Вернемся к завету с глазами. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона определяет завет как договор двух сторон с обоюдными обязательствами. Этимологический словарь Семенова объясняет это слово как «наказ и наставление», то есть явление, действующее в одну сторону. К примеру, от отца к сыну. Если Завет между Богом и людьми, то это обоюдно. Вы — люди — делаете то-то, Я, говорит Господь, поступлю с вами так-то. Если же речь о завете с собственными глазами, то это скорее наказ и повеление. Это приказ глазам не смотреть на нечто и, наоборот, смотреть куда надо. Так и псалом 100-й говорит: «Не положу пред очами моими вещи непотребной». Перед нами не что иное, как древний запрет на рассматривание вещей по причине их греховности. Журналов различных или видео еще не было, а так точно сказано! Прям для нас!

Итак, автор поминаемой книги советует договориться с глазами своими, вернее — запретить им смотреть туда, куда смотреть не стоит. Блуд же ведь не во внутренностях живет и не в анатомических подробностях. По крайней мере, у мужчин блуд в глазах живет. Не видишь — и спокоен. Увидел — и воспламенился. Даже Давид воспламенился при виде случайно увиденной женской красоты. Хотя он и Бога в Духе знал, и женской лаской обижен не был. Что тогда про других многих сказать? Одни обделенные и озабоченные. Другие Бога совсем не знают. О третьих лучше промолчать. А визуализированная наша эпоха привычно пестрит перед глазами все чаще женским телом. Хорошо продается то, что эротично рекламируется. Это прописная истина торговли. Сладкая это вода или новый автомобиль, всюду будет двусмысленный взгляд, томная грация и сползающее с плеча платье. Да что говорить? Перечисление ловушек заняло бы слишком много места. И вот глаз, вечно голодный (сказано у Екклесиаста 1:8, «не насытится око зрением»), то и дело встречает соблазны. Далее соблазны беспрепятственно движутся в сердце, оттуда воспаляя геенским огнем всю жизнь человека. Не только, оказывается, через желудок (вечно голодный) лежит путь к сердцу мужчины. У греха путь к сердцу проложен через вечно голодные очи. Лукавый это знает. И пока женщина с известной целью жарит котлеты, враг рода человеческого показывает мужику «мультики».

У меня договор с глазами. Я не смотрю на это. Не смотрю! Я обещал. Обещал Богу и приказывал глазам. Так нужно говорить с самим собой в известные моменты жизни. Насколько это успешно? Конечно, КПД не равно 100 процентам. Вот опять посмотрел. Опять пленился. Эти пленения, эти возгорания сердца с теми или иными последствиями и возможны, и временами неизбежны. Но нужна борьба и нужен возврат к обетам. Так и Богом избранный народ тяжко грешил, нарушая Завет, за что казнился жестоко и справедливо. Но потом каялся и возвращался к заветным, договорным отношениям: Ты — наш Бог, мы — Твои люди. Мы грешили и нарушали заповеди Твои («согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою»), но вот мы каемся. Пред Тобою каемся и других богов не знаем. Только Ты Бог наш. Это ли не голос нашего Великого поста, если угодно?