Стать Хемингуэем

– На смерти Стэнтона можно неплохо заработать, мистер Гордон, – сказала она вслух. – Ну, посудите сами: последний роман, который он написал незадолго до своего самоубийства… ещё и в городе, о котором ходят такие нехорошие слухи. Сенсация, мистер Гордон, сенсация!

– Хм… а ты права, – после небольшой паузы отозвался Гордон. – Возможно… возможно, это и вправду принесло бы нам… неплохой доход.

– Я в этом уверена, мистер Гордон.

– Пожалуй, это стоит обдумать, – Гордон задумчиво кивнул. – А там глядишь – и Уильям подоспеет со своим очередным шедевром.

Дора тихо засмеялась.

– Бедолага Стэнтон был уверен, что вы не цените его, как Уильяма, – сказала она. – Впрочем… земля ему пухом и спасибо за сенсацию.

– Твоя правда, – согласился Гордон. – Думаю, мы и вправду запустим его роман в печать. Сказать честно, из Кейси мог выйти толк, когда бы он столько не пил. Видать, хотел стать Хемингуэем.

– Хемингуэем?

– Ай, ты как будто не знаешь ту его знаменитую фразу про «пиши пьяным – редактируй трезвым».

– Хемингуэй тоже плохо кончил, мистер Гордон.

– Твоя правда. А теперь будь уж так любезна, принеси старику Теренсу кофе, да покрепче.

– Раскупят книгу его как горячие пирожки. Вот увидите, – резюмировала Дора и занялась приготовлением кофе, в чём была, надо заметить, совершенно права.

Хороший кофе старик Гордон всегда любил.

Хотите пари?

– Сэр, закурить не найдётся?

Уильям обернулся через плечо. Перед ним стоял пожилой мужчина (лет семидесяти или около того), смуглый, морщинистый, с седыми волосами.

– Берите, – нехотя проговорил он, протягивая старику пачку «Кэмела».

Старик взял сигарету, прикурил от спички, чиркнув её о какой-то донельзя странный коробок – полностью чёрный, с какой-то выведенной бордовым надписью, которую Уильям не разглядел, но в уме отметил, что никогда ещё не видал таких спичек – и, глубоко затянувшись, выпустил дым.

– Блаженство, – медленно проговорил он.

Уильям пожал плечами:

– А я вот пытаюсь бросить.

Старик лениво отмахнулся:

– Нет смысла пытаться бросить то, что доставляет нам удовольствие, сынок.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно, – старик снова затянулся. Было видно, что курение доставляет ему огромное удовольствие. – Хорхе Мендес, будем знакомы, – он протянул руку.

– Уильям Харрисон, – на автомате отозвался Уильям, пожимая руку старика. Она оказалась внезапно твёрдой и холодной.

– Вы Уилл или Билл, Уильям?

– Я Уильям. Моё имя не сокращают.

– И даже мама звала вас… Уильямом? – в тёмно-карих, почти чёрных глазах старика, казалось, мелькнуло озорное выражение.

– Все всегда звали меня Уильямом… мистер Мендес.

Мать Уильяма умерла от рака, когда ему едва исполнилось два года, и это было точно не тем, что хотелось обсуждать с незнакомым человеком.

– Были в кинотеатре? – вдруг спросил старик, внезапно меняя тему.

На какую-то долю секунды Уильям задумался о том, какого, собственно, чёрта, он болтает на улице с каким-то старикашкой, но неожиданно для самого себя кивнул:

– Да. Мне нравится кино.

– Вам нравится испытывать страх.

Уильям усмехнулся:

– Простите… что?

– Вы ведь ходили на этот… хит сезона? «Зубы, которые кусались»?

– Откуда вы знаете?

Мендес вновь глубоко затянулся и тут же закашлялся.

– А-а-ай, – проговорил он, откашлявшись. – Все только на эти «Зубы» и ходят последние пару недель. Нетрудно было догадаться.

– Тогда с чего вы взяли, что мне приятно испытывать страх, если я «как все»?

– Вы не как все. Вам это действительно нравится, – Мендес усмехнулся. – Вы ведь не испугались… Уильям?

Уильям тихо рассмеялся:

– Кажется, мне придётся признать вашу правоту, мистер Мендес. Да, это так, мне нравится испытывать страх, но только вот напугать меня не так-то легко. Правду сказать, фильм – дешёвка.

Докурив, Мендес неожиданно твёрдым для своего возраста жестом отправил окурок в урну, после чего вдруг посмотрел Уильяму в глаза.

– Хотите пари? – спросил он.

– Пари?

– Именно.

Уильям нахмурился. Странный старик, какого чёрта он прицепился? Теперь ещё какое-то пари предлагает…

– Простите, мистер Мендес, но, боюсь, мне пора… – речитативом произнёс он и уже развернулся было, чтобы уходить, когда Мендес произнёс:

– А я ведь всего лишь хотел предложить вам испугаться по-настоящему.

Уильям усмехнулся:

– Вы думаете, это возможно?

Мендес кивнул:

– Именно так я и думаю, мистер Харрисон… Уильям.

– И в чём же, в таком случае, будет заключаться пари?

Мендес наклонился к нему, и Уильям отметил, что от старика пахнет неожиданно дорогим одеколоном.

– Я обещаю вам напугать вас в течение двух недель так, что вам больше никогда не захочется испытывать чувство страха, Уильям. Точнее сказать – я гарантирую, что вы будете напуганы. Ежели этого вдруг не произойдёт, по истечении двух недель я заплачу вам тысячу долларов.

Уильям посмотрел на него в упор и тихо рассмеялся:

– Вы ненормальный, должно быть.

– Отнюдь, мой дорогой Уильям. Я просто люблю эксперименты.

Уильям кивнул:

– О’кей. А если вдруг выйдет так, что я и впрямь… испугаюсь?

– Тогда тысячу долларов мне заплатите вы.

– А если у меня сейчас нет таких денег?