Стать японцем

Эта «отсталость» привела к тому, что сёгунат не смог дать никакого отпора западному давлению. Когда американская флотилия в 1853 г. вошла в залив Эдо, требуя открытия японских портов, японцы не нашли ничего лучше, как развернуть на берегу огромное полотнище с изображением крепости. Однако они упустили из виду, что американцы были оснащены не только пушками, но и биноклями. Сами дымящие угольным дымом фрегаты казались японцам горами, которые перемещаются со скоростью птицы. Знаменитый самурайский меч не мог составить конкуренцию западным корабельным пушкам. Патриотически настроенные самураи провозгласили лозунг «изгнания варваров» и зарубили своими острейшими мечами нескольких европейцев, но это все, на что они оказались способны.

В 1862 г. британский подданный Ричардсон отказался спешиться перед процессией Симадзу Хисамицу — отцом и регентом юного князя Сацума. Вместо этого Ричардсон, поживший в Китае и набравшийся там колониалистских замашек, закричал: «Я знаю, как обращаться с этими людишками!» и погнал лошадь вперед. Однако это были его последние слова. За отсутствие должной церемониальности княжеская охрана зарубила англичанина на месте (при такой непочтительности смерть ждала бы и любого японца). Меркантильные британцы потребовали огромной денежной компенсации, на что Хисамицу ответил отказом. В августе следующего года английская флотилия сожгла деревянную Кагосиму — столицу княжества. После предпринятого обстрела она спокойно удалилась в открытое море. Самураи же стояли по колено в воде с обнаженными мечами, ожидая, когда же начнется настоящая схватка. Однако никто и не думал вступать с ними в рукопашное сражение...

Сёгунат отказался защищать своего князя. Отказался он и сопротивляться западному давлению. Вместо этого для уплаты компенсации власти предоставили заем княжеству Сацума. Немудрено, что в этих условиях сёгунат стал подвергаться проклятиям, многие полагали, что он должен быть устранен — ибо не может гарантировать безопасности императора и независимости страны. В результате вспыхнувшей гражданской войны к власти пришли те силы, которые выступали за всеобъемлющую модернизацию. Сёгунат пал, а на императорский трон взошел юный Мэйдзи (на троне 1867—1912). Его перенесли в паланкине из древнего Киото в сёгунский замок в Эдо (переименован в Токио), а его образ стал освящать всесторонние реформы этого времени.

Эпоха Мэйдзи характеризуется широчайшими преобразованиями во всех областях жизни. Император Мэйдзи позиционировался как абсолютный монарх, хотя на самом деле он таковым не являлся. Более того, он вообще ничего не решал. Тем не менее все преобразования проводились от его имени — ведь он был, согласно официальным подсчетам, 113-м представителем той династии, которая не знала перерыва с незапамятных времен (согласно тем же официальным данным, с 660 г. до н. э.). Реальная власть принадлежала группе людей, состоявшей из нескольких придворных аристократов и представителей низкорангового самурайства (в основном из юго-западных княжеств Сацума и Тёсю). Тех «внешних» княжеств, которые потерпели поражение от коалиции княжеств под водительством Токугава Иэясу еще в начале XVII в., а теперь свергли последнего, пятнадцатого сёгуна Токугава Ёсинобу.

Политическому дискурсу первых годов правления Мэйдзи свойственна резкость выражений, свержение сёгуната зачастую характеризуется как «революция» (несколько позже этот жесткий термин был заменен на более мягкий — «обновление»), сам сёгунат Токугава решительно осуждался за недееспособность. В титул сёгуна входило словосочетание «покоритель варваров», что звучало теперь как откровенная насмешка — ведь именно «красноволосые варвары» заставили Японию открыться помимо ее воли. Сёгунат обвиняли и в том, что он притеснял императора, и за то, что он со своей политикой изоляционизма оторвал страну от «достижений» мировой цивилизации. Одной из основных претензий, которая предъявлялась сёгунату, был упрек в том, что он не смог обеспечить конкурентоспособность Японии на международной арене. Политика изоляционизма, которая раньше казалось благом, воспринималась теперь как преступная недальновидность.