Старый Тогур

— Орда, подъем! — раздался Пашин голос,- Едем домой!

Дед Силантий сел на лошадь и тронулся вперед, а остальные поехали в балке, прицепленном к трактору. Как только они сдвинулись с места, Саша открыл люк в потолке и выбрался на крышу. Сел и, не отрываясь, смотрел на удаляющееся озеро. А дождь лил и лил, точно плакало небо по большому горю, а может, и правда плакало за душу сиротскую.

Стоял горячий август…

III

В конце августа с Верхнего озера вернулись рыбаки и сказали Матвею, что вся рыба на озере всплыла, точно заболела. НО с чего?.. И конечно это стало предметом обсуждения всей деревни. Бабка Агафья обошла, все дома в округе и назначила чрезвычайное совещание по этому поводу. Последний раз такое было лет эдак десять пятнадцать назад, по поводу перестройки. И потому все коровы с пастбища вернулись в шесть, а не в восемь, как обычно; раньше были подоены и накормлены, и в половину восьмого, на столе стоящем перед дверью бабки Агафьиного дома дымил важный самовар, призывая всех, скорее заканчивать работу и собираться на экстренное чаепитие.

— О, Агафья Тихоновна, что в мире делается,- начал еще у самой калитки дед Силантий

— Да дела Силантий Васильевич,- отвечала Агафья,- ты входи, а то, что как не родной встал у калитки и кричишь на всю округу.

— Да я смотрю, что никого нет, думаю, может, я рано пришел, вот и стою, жду.

— Да входи ты, Силантий, перестань придуряться, знаешь ведь, что в доме твоего брата тебе всегда рады.

Матвей, Силантий и Иван, отец Пашки Митрохина, были кровными братьями. Младший, Иван, утонул семь лет назад на рыбалке, а через сорок дней у него родился внук Саша. И потому по деревне ходил упорный слух, что в Сашку вселилась Иванова душа.

Пока Силантий и Агафья перепирались у калитки, из дома на крыльцо с трубкой в зубах вышел Матвей. Долго смотрел он на явно сошедших с ума, по его личному мнению, родственников. Наконец, когда ему это изрядно поднадоело, он громко закашлял, призывая их остановиться. Но тщетно.

— Агафья! — начал Матвей,- я тебе говорю,- ноль эмоций,- Агафья, у тебя пирожки горят.

— Что!- как ошпаренная крикнула Агафья и с причитаниями кинулась в избу.

— Да заходи ты скорее, Силя, садись,- сказал Матвей, как только Агафья скрылась из виду, и, пошарив рукой под крыльцом, извлек бутыль самогонки и две рюмашки.

Не успели мужики, выпив, спрятать бутылку обратно, как на крыльце снова появилась Агафья.

— Атас,- успел шепнуть Силантий, и бутылка тотчас оказалась в сапоге у Матвея.

— Ну, и где на кухне пахнет горелым? От сырых пирожков, которые кто-то умудрился выключить,- начала свирепо Агафья,- нет, по-моему, жареным пахнет здесь. Да, да, здесь, и не улыбайся мне! Здесь, в твоем сапоге.

— Агафьюшка,- умильно начал Силантий,- мы ж так, для разгону, по одной.

— А то я вас не знаю: «между первой и второй перерывчик не большой»!

— Да нет, нет, мы больше ни ни,- мямлил Матвей.

— Ты это кому-нибудь другому расскажи, только не мне, ладно. Давай бутылку!

— Не дам.

— Давай, Матвей, а то в доме запру, будешь весь вечер сериалы по телевизору смотреть.

— Агафьюшка,- провыл Силантий.

— А ты вообще молчи! Я у калитки… может рано…, заранее, поди, сговорились. Давай бутылку.

С большой неохотой Матвей извлек бутылку из сапога и протянул Агафье:

— На, подавись.

Довольная Агафья, с бутылкой в руках возвратилась в дом.

— Ты, сдурел? Зачем ей бутылку отдал?!- накинулся на него Силантий.

— А,- отмахнулся Матвей,- не боись, Силя, у меня ещё есть, ты лучше смотри, кто идет.

К дому шли Пашка, Сашка и Васька Митрохины.

— Привет, дед Матвей! Привет, дед Силантий!- кричал радостный Саша.

— Привет, Муравейчик,- отвечал Матвей, почёсывая бороду,- ну, как дела?

— Хорошо, через неделю ведь в школу.

— А учебники купили?

— Папа сказал, перед школой купим, в сентябре.

Глаза Пашки нервно блеснули, и Матвей понял, что попал впросак, — Ладно, беги к Агафье, она тебе пирожков напекла, — попытался выкрутиться он. Сашка мухой умчался в избу.

— Что Паша, денег нет?- немного неуклюже начал Матвей.

— Есть!- резко одернул Паша и отошел в сторону

— Да подожди ты не кипятись, я же помочь хочу, не чужие ни ты ни Саша,- Матвей с трудом подбирал слова, стараясь аккуратно подойти к теме разговора,- знаешь ведь, что ты мне, как сын, а Муравейчик, как внук, и мне и Агафье. Неужели мы вас в беде бросим

— Я же говорю, есть! Деньги есть,- холодно ответил Павел.

— Ты мне сейчас напомнил Ивана, он вот так же говорил, что у него есть деньги, а сам собрался и поехал за этой чертовой рыбой в ночь…

— Дядька, если ты сейчас продолжишь, больше я в этом доме не появлюсь ни разу, и Сашка не приведу. Не надо…

— Хорошо,- отступился Матвей,- жаль.

Паша отошел обратно к калитке и задумался. Он думал о том, что он устал, о том, что, работая целыми сутками, получает лишь крохи, о том, что деньги нужны просто нечеловечески, и о том, что он просто обязан найти выход. Какой бы ни был. Его нужно было найти, любой ценой.

Наконец, через час, когда за столом собралось довольно много народу, Агафья начала экстренное чаепитие:

— В общем, на Верхнем озере творится что-то неладное и… Как бы это сказать…