Старый, но крепкий

Закрываю глаза, стараясь успокоиться и выбросить из головы лишние мысли. Сосредотачиваюсь на дыхании. Вдох — глубокий, медленный. Выдох — до-олгий. Еще вдох. Еще выдох.

Постепенно окружающий мир начал растворяться, оставляя только тишину.

Я представил в своих руках фотоальбом, раскрытый на фотографии, где я стою на лестнице, по которой бежал от скелетов. Вспомнил эмоции, которые нахлынули на меня в тот момент.

Это не мое, — прошептал я мысленно. — Это чужое.

Я представил кисть с мягкой щетиной, окунул ее в серую краску и начал замазывать воспоминание, эмоции. Сперва не получалось — голод и ненависть будто просачивались сквозь серую краску, но я продолжал наносить слой за слоем серую краску. С каждым движением кисти воспоминание становилось все более тусклым, безликим, пока наконец эмоции не исчезли.

Я перешел к следующему воспоминанию. Это был момент, когда я почувствовал голод скелета — не физический голод, а что-то более глубокое и первобытное: жажду жизни, тепла, движения. Это воспоминание было особенно сильным, и обезличить его не выйдет.

Я представил ластик. Провел им по краям воспоминания и начал стирать его слой за слоем. Оно сопротивлялось дольше других, но в конце концов исчезло. Я даже вздохнул с облегчением.

Однако это была верхушка айсберга. Стоило мне представить у себя в руках копье, как появлялось мучительное желание его в кого-нибудь воткнуть.

Я начал искать. Ни о каком «медитативном отдыхе» речи не шло: я работал, отслеживая чуждые эмоции, находя мертвенный холод и даже парочку чужих воспоминаний.

Каждое воспоминание цеплялось за несколько других маленькими и тонкими нитями и вместе составляли невероятно огромный клубок из переплетенных и связанных в узлы кадров. Я скользил между ними, просматривая свои воспоминания и те, что принадлежали Китту. Я мог сосредоточиться на эмоциях мертвяка и уловить направление, в котором мне нужно двигаться, чтобы найти похожие воспоминания, но у меня не было кнопки «сделать нормально».

Я медленно и осторожно перебирал свои воспоминания и один за другим находил моменты, когда чужая ненависть и жажда жизни проникли в мой разум вместе с памятью скелета. Они цеплялись за мои мысли, пытались срастись с ними, спрятаться. Некоторые эмоции стирались легко, другие требовали больше усилий, но я не торопился, работал методично и внимательно.

Закончив, устало выдохнул и открыл статус.

Два последних дня выдались насыщенными. Я дважды повысил травничество, четыре раза — медитацию.

Имя: Китт Бронсон.

Ранг: закалка, 3 ступень.

Тело: 2

Дух: 3

Разум: 1

Специальности:

* * *

Навыки 2/6:

Травничество: 17 — обычный: Сборка трав.

Медитация: 14 — обычный: Погружение в себя.

Заклинания:

Кража воспоминаний (Memory Theft): 2 — эпический

Я лег на кровать, вытянулся. Снова закрыл глаза и позволил своему телу расслабиться.

Хочется верить, что теперь мой разум свободен от чужой злобы, но сомневаюсь в этом — слишком мало у меня опыта работы с воспоминаниями.

Я отрешился от мыслей и вскоре очутился в мягких объятиях сна.

И все бы ничего, если бы я не проснулся посреди ночи от лютого холода. В изголовье кровати застыл иней, дома было прохладно.

Я мешком свалился с кровати. Прогнал по телу Ци, поприседал, разгоняя кровь, которая будто загустела и заледенела — отвратное ощущение, когда холодная кровь начинает двигаться по телу.

Нужно срочно искать выход! Завтра нужно понять, как избавиться от засевшей в груди глыбы.

Глава 16

Я проснулся неожиданно поздно. Солнце успело взобраться высоко, лучи рассыпались по комнате мягким светом. В доме тихо, значит мать ещё спит. Сегодня у неё выходной: она, наконец, может отдохнуть.

Осторожно поднимаюсь с кровати, стараясь не шуметь. Самочувствие хорошее, несмотря на ледяную Ци. Ни соплей, ни простуды. Не иначе, травяной сбор роль сыграл.

На столе стояла пустая кружка — забыл вчера убрать. На скатерти остались крошки. Убрал со стола, заглянул на полку с продуктами. Там только кульки с крупами — не слишком большие, и не то что бы разнообразные.

Вздохнув, решил приготовить опостылевшую кашу.

Растопил печь, налил в кастрюлю воды и бросил туда крупу, размышляя о том, что сегодня-то мы обязательно купим что-нибудь вкусное. Слишком уж однообразным стало наше питание в последнее… да что там — оно таким почти всегда было.

Пока каша томилась на печи, выглядываю в окно.

Улица оживает: соседи уже хлопочут во дворе, кто спешит с вёдрами к колодцу, кто возится с инструментом на скромном участке. День обещает быть ясным и безветренным.

Когда каша приготовилась, я поставил тарелку на стол и тихонько позвал мать. Она вышла из своей комнаты немного сонная, но довольная.

— Доброе утро, — сказала она, садясь за стол.

— Доброе утро. Сегодня мы идём на рынок, — напомнил я. — Только сначала я немного потренируюсь.