Старый, но крепкий

В зарослях что-то едва слышно зашуршало.

Движения Киры были молниеносны. Лук за мгновение оказался натянут. Короткий свист — стрела пронзила воздух и скрылась в кустах.

— Попала⁈ — завопил один из братьев.

— Я ничего не слышал, — ответил другой

— Ты бы услышал больше, если бы я не попала, — улыбнулась Кира.

Один из братьев полез в кусты и спустя минуту вылез, держа в руках здоровенного кролика, пронзенного стрелой.

— Насквозь пробила! — улыбнулся он. — Правда, наконечник попал в камень и слегка погнулся.

Лучница опустилась на одно колено, извлекла стрелу и внимательно осмотрела её и поморщилась от досады.

— На сегодня довольно охоты, — сказала она спокойно, убирая лук обратно в чехол. — И в следующий раз вы покупаете стрелы, если хотите дичи.

Пока шагали дальше, я немножко разговорился с лучницей. Узнал, что в рюкзаке у каждого есть минимум дров и еды, чтобы выжить, если они заблудятся. Еще узнал, что обычно до горы доходят часа за два, а на путь до пещеры тратят часов семь-девять. Но когда я спросил:

— Часто ли вы работаете на целителя? И вообще, в чём заключается ваша работа?

Лучница промолчала, слегка улыбнувшись. Ясно, не лезу.

Нам повезло. Спустя минут десять после охоты на кролика нас догнала повозка. Возница предложил:

— Подброшу вас. Всё равно пустой с города еду, урожай продал. Так хоть вас, ребята, довезу.

Лучница забралась первой. Я запрыгнул вслед за ней. Братья сели между нами, и даже бородач запрыгнул. Кстати, он единственный, кто ни словом не поблагодарил возницу.

Поездка на деревянной повозке мне понравилась. Мы выехали из сумрачного леса. Теплый ветер трепал волосы, солнце мягко грело плечи. Колеса скрипели, и этот звук сливался с шелестом травы вокруг.

Ветер нес запахи цветов, скрипели кузнечики. У меня снова захватило дух от свободы, от ощущения, что у меня — молодое тело, и передо мной открыты все пути.

Но радовался я этими прекрасными чувствами недолго.

Возница высадил нас возле перекрёстка, и мы свернули на дорожку помельче и поуже, которая уходила к горе. Здесь тоже были свои виды, но менее яркие. Было больше камней, меньше травы.

Спустя двадцать минут ходьбы по тропе, камней вокруг стало ещё больше. Трава почти пропала, только кустарники вгрызались в камни узловатыми корнями.

Мы дошли до ступеней, выдолбленных в камне. Поднялся лёгкий ветерок, небо заволокло тучами. Один из братьев тоскливо заметил:

— Опять снег будет в лицо лететь. Что за невезение, сколько бываем — ни разу тихой погоды не застали…

Мы потопали по ступеням. Ради интереса я пробовал считать ступеньки. На тысяче двухстах впервые сбился, но продолжил, приплюсовав пару десятков к последнему числу, которое помнил.

По мере подъёма холодало, и я наконец надел на себя вторые штаны, рубаху и кофту.

После полутора тысяч пройденных ступеней, на лестнице появился снег. Когда прошли еще полтысячи, ступени стали скользкими из-за льда.

Я дважды поскользнулся. В первый раз меня придержала за плечо лучница, во второй раз я, упав вперёд, успел выставить руки перед собой. Хорошо, что не покатился вниз — ступеньки крутые, мог и не остановиться, пока не отбил бы себе все. Слабое тело для такой дороги. Слишком крутой и длинный подъем.

Дошли до каменной платформы, предназначенной для отдыха, судя по лавкам и деревянному строению, сейчас заметенному снегом. Ступени уводили и дальше, но мы свернули направо, на широкую горную тропу.

К этому моменту я уже продрог. Ветер усилился и пробирался под складки одежды. Он стремился найти любую щель, чтобы добраться до кожи. Едва прикрытая шея задубела мгновенно. Холоду было плевать на три слоя потрепанной одежды.

Снег летел прямо в лицо вместе с ледяной крошкой. Смотреть вперёд было невозможно: снежинки летели в глаза. Каждый раз, когда я пытался вдохнуть, рот наполнялся ледяным воздухом. Единственное, что всё ещё оставалось тёплым, — это ноги. За это я был благодарен своим добротным ботинкам.

Спустя пятнадцать минут — или целую бесконечность, проведённую в ледяном аду — я услышал голос одного из мечников:

— Барт! Стой!

Здоровяк остановился и повернул голову.

— Чего тебе? — буркнул он.

— Я недавно в трактире слышал разговоры охотников, которые поднимались на вершину. Они говорили, что на этой части пути появились трещины, в которые человек запросто может провалиться! Может, слухи, но будь осторожнее.

Барт кивнул.

— Ну что ж… Трещины так трещины, не будем рисковать. Значит, теперь смена ведущего. Первый пойдёт… сопляк.

И посмотрел на меня с усмешкой. Щенок! Кто из нас сопляк! У меня сын такого же возраста…

Был такого же возраста, — напомнил я себе. — Когда я был в другом мире и в другом теле. Здесь другие правила и ситуация совершенно другая.

Мне уже давно стало понятно: я здесь не только и не столько для роли носильщика. Я выступал в роли пушечного мяса. Но это не значит, что меня устраивала ситуация.

— Хочешь сказать, что ты против, малыш? — спросил здоровяк, наблюдая за всей гаммой промелькнувших на моем лице эмоций.