Старый дом под черепичной крышей

– Это были они. Мать и отец, конечно, привержились профессору в бреду, а игрушки нет. Только тогда они двигались, говорили, переживали и рассуждали, а теперь нет. Это оттого, что вокруг много народа, и они не должны выказывать всех своих умений, потому как эти умения могут быть открыты только детям.

– Жаль, что сгорела моя рукопись, – сказал профессор. Вот из неё недостающая глава, – и он показал на игрушки. – Но эта недостающая глава, глядящая на нас десятком пар немигающих глазок, гораздо важнее всей моей книги. Что, в конце концов, дороже – исписанная бумага при живом авторе или то, о чём в ней было написано, думаю, что последнее гораздо важнее.

Когда вылезли из оврага, то увидели у вагончика скорую помощь. Муза Карповна и Мария Васильевна были неумолимы. Они всех посадили в машину скорой помощи и отправили в больницу, разумеется, кроме Юры. Не было с ними только Мухаева. Его искали целый день, но безрезультатно. А через неделю в местной газете появилась заметка. В ней говорилось, что в психиатрическую больницу был доставлен мальчик, по возрасту восьмиклассник. Его нашли в лесу недалеко от свалки. Он не знал, как его зовут, откуда он родом и рассуждением был похож на трёхлетнего ребёнка. Когда его нашли, то он прижимал к себе какую-то керамическую пластину типа изразца. Изразец был сильно побит. По оставшимся следам от отбившейся лепнины было понятно, что на изразце было изображено какое-то животное. Далее в газете сообщалось, что мальчика осматривал светила психиатрии профессор Богословский. Он сказал, что от большого внутреннего напряжения, возможно, от испуга, биологическая защитная система ребёнка дала сбой, отбросив его в развитии назад лет на десять. Он так же заверил родителей, что при надлежащем уходе всё восстановится, только в школу ему придётся снова идти в первый класс, потому как полностью восстановить приобретённые знания, особенно полученные в школе, невозможно. На вопрос «Как скоро он пойдёт в школу?» профессор от ответа уклонился.

Глава 61. У мамушки

Никита и Крокыч пролежали в больнице всех дольше. Первым выписали Пал Палыча с Лёней и только через два месяца Никиту и Крокыча. Как только выписка из больницы состоялась Пал Палыч, Никита, Костя, Антон и Лёня вместе с игрушками поехали на кладбище. Из них только Никита знал, где похоронена Елена Никаноровна. Они немного походили по кладбищу, пока нашли могилку мамушки. Во время поиска Никита несколько раз возвращался к воротам и начинал поиски снова.

– Всё из головы выскочило, говорил он. – Вроде здесь должна быть, а нет. Да и вообще был пустырь, а её могилка, в аккурат, с самого края…

– Ты не торопись, – говорил успокаивающе Крокыч. Он опирался на палочку и стоял на одном месте. Ему ещё трудно было ходить, но он упросил врачей выписать его пораньше.

Наконец, с третьего захода Никита радостно крикнул:

– Вот она, родимая! Была одна, а теперь, вон сколько рядом с ней поселилось.

Могилка заросла травой. Земля на ней осела и крест покосился. Ребята быстро принялись за дело. Они повыдергали сорную траву, посадили заранее купленную цветочную рассаду, Никита лопатой оправил могилку и выровнял крест. Пал Палыч вытащил из сумки что-то завёрнутое в бумагу, а когда развернул и приладил изделие к кресту, все ахнули: на керамической табличке, что привернул Пал Палыч было написано: «Здесь покоится игрушечница Елена Никаноровна». Катерина, Дуня, Смуглянка и Белянка насобирали полевых цветов и украсили ими холмик. В кругу самых близких друзей игрушки опять говорили и были настоящими живыми игрушками, как их и создала великая мастерица. На сделанной Никитой новой скамеечке сидел Василий и, склонившись над гармошкой, выводил необыкновенную мелодию, в которой была то бесконечная грусть, то эта грусть сменялась необыкновенной радостью, то вдруг музыка становилась задумчивой, и каждый из присутствующих в ней находил своё, отвечающее его думам, настроению и сердечному восприятию. Все стояли полукругом около могилки, и когда наступило время уходить, вдруг Глиня и Свистопляс разом шагнули за импровизированную оградку и встали около креста.

– Вы это чего? – спросил их Василий.

– Наше место теперь здесь, – ответил Гуделка. – Детство закончилось.

– Так мы решили, – сказал Свистопляс, – мамушка похоронена так, что мимо её могилки идёт много народа, люди будут на нас смотреть и улыбаться, у них будет легче на душе из-за потери близких.

– Прошло то время, когда мы с Свистоплясом хотели переделать мир при помощи экспроприации, – сказал Гуделка. – Теперь мы знаем, что наши действия были неправильные и рождали они в душах озлобление. Сейчас мы решили идти другим путём – будем пробуждать в людях совесть и сочувствие, а вместе это называется любовью. Они будут смотреть на нас, а мы будем их успокаивать, возвращать, хоть на какое-то время, в детство. Люди вернутся памятью в прошлое, вспомнят себя хорошими и добрыми и им захочется стать такими же, какими они были прежде, души их оттаят и они снова будут любимыми.