Старые раны (СИ)

Только бы ты вернулась ко мне, а там уже мне все равно где. Признаюсь, я так далеко не заглядывал, но может те люди в Приюте позволят нам остаться с ними, хоть ненадолго, пока вторжение не захлебнется.

И ты хочешь ими пожертвовать ради меня?

Нет, конечно, нет. Но обратной дороги, я тоже не вижу. Я зашел слишком далеко уже тогда, когда позволил проводнику рассказать мне о Приюте. А потом повернуть было уже невозможно, я поставил жизни очень многих ради этого и продолжаю ставить. Я увидел выход и посчитал его единственно верным, хоть и грозящим бедою. Но потерять тебя было для меня еще худшим исходом.

Ты эгоист. Ведь делал ты это только ради себя.

Нет, ты ошибаешься, Ада. И в Приюте, когда ты прозреешь, я докажу тебе, что ты ошибаешься.

А может, и нет никакого Приюта?

Нет, есть. Слишком много людей начинают дрожать, когда слышат это слово. Даже Мерай говорила о нем с плохо скрываемым отвращением и затаенным страхом, а уж если чего-то испугалась Мерай, это уже что-то да значит. В конце концов, что мы можем надеяться найти на юге? Спасенный народ нам не помощник. Я слышал, местные власти жгут людей на кострах, повинуясь воле Спасителя, которого они не видели ни разу в жизни. Такое даже для абелей слишком: они давно ведут жизнь без богов, только лишь упоминая их всуе.

Я тоже слышала об этом… Но может это только слухи? Между нашими государствами была война, которая так и ни чем не закончилась спустя много лет.

Может ты и права. В любом случае то, что люди Спасителя не внушает мне надежды вовсе. Тебя будут окунать в ледяную воду, морить голодом, привяжут к стулу и просверлят голову, чтобы душа очистилась. А я буду на это смотреть и молиться.

Тогда с чего ты взял, что в Приюте будет по-другому?

Потому что Мерай боится их. Это что-то реально крупное. К тому же этот Леший явно преклоняется перед тем, кто его создал. Алхимик — так, мне сказали, его называют. Самый мудрый и могущественный из всех алхимиков, что рождались на свет.

И ты хочешь участвовать в его делах?

Нет. И я уже решил, где пройдет граница моего участия. Только надеюсь, что я уже не перешел ее. Все что я делаю, я делаю только ради тебя. Моя жизнь стоит гораздо меньше.

Дурачок ты, дурачечек мой.

Я очень хочу, чтобы все было, как прежде, Ада. Очень хочу.

Но как прежде не будет ничего и никогда.

Да и пусть. Север большой, и где-то точно есть безопасное место. Туда мы и уйдем. Алхимик должен знать.

Нет, Крес. Когда я говорю, что ничего, я имею в виду ничего.

О чем ты?

Нет ни тебе, ни мне безопасного места. Даже спустить ты в самую глубокую нору и попытайся жить, как прежде, не оглядываясь, все равно спокойствия тебе не видать. А и вернись ты в Кирию и встань перед Мерай на колени, облизывай ее сапоги и моли прощения, обещай любые услуги и все равно ничего не вернешь. Она только посмеется над тобой. Ты убил ее любимого. И она не оставит это просто так безнаказанным. Никогда. Возможно, ты принес смерть и боль не только рок’хи и своим друзьям. Но и тому, у кого надеешься найти спасение.

— А вот это уже его плата, — прошептал Крес вслух и убрал камень.

Ада смотрела на него, не мигая. Может, слышала этот разговор? Крес попытался сложить свои губы в улыбку, но Ада не ответила. Опустила голову и принялась чесать себя за ухом.

* * *

Крес изо всех сил старался не спать, но видимо усталость все же взяла свое. Из сладкого царства его вырвал неясный шум. Он, кляня себя за слабость, приподнялся на лежаке, рука сама собой потянулась к топорику. Ада дремала у костра, свернувшись калачиком, и посасывала большой палец. Лешего все еще не было.

Непроглядный мрак, сгрудившийся вокруг, дышал привычными звуками ночной Тайги. Может, послышалось?

Или что-то все же жило там внутри этой черноты…

Уши уже знали, но до сознания доходило с трудом. Он что-то ощущал, что-то легонько касалось его настороженного разума, какое-то смутное беспокойство. Он задержал дыхание и попытался отключиться от назойливого перешептывания ветвей и воя ветра.