Старые раны (СИ)

Обняв себя, Сарет поднялся и доковылял до места, где когда-то был их лагерь. Осталось хоть что-нибудь от сестры? Если она хоть что-то оставила, конечно. Порывшись в золе, он обнаружил лишь пару расплавленных железяк, которые потеряли хоть какую-то форму.

Нет, больше ничего. Пусто. Только пепел и ветер, пробирающий до костей.

Очень скоро Тайга схватит его, чтобы уже никогда не отпустить. Солнце не успеет обойти и половины неба, как это случится. Что же прикажешь делать?

Идти. Во имя всего на свете — идти. Просто идти, покалывало на языке. Здесь больше нечего делать. Здесь сгорело его прошлое, а он должен идти — ради будущего. Что это за будущее и кто ему его обещал, Сарет как-то забыл поинтересоваться. Но пошел, неловко переставляя ноги. Куда-нибудь он все-таки дойдет. Пусть он вдоль ручья, как он наставлял сестренку. Может быть, он еще сможет встретить ее?

Или ее обмороженное тело? Хорошая же встреча. Не сидела же она под кустом, выжидая все эти дни, когда он уже выгорит, наконец?

Ну, а вдруг.

И в правду, — подбодрял он себя, пока шел, — сидеть здесь и ждать, пока пепелище остынет, вырывая по капле мгновения жизни, ужасно глупо. Пусть бы он пошел дальше, он и идет дальше. Это все равно лучше, чем сидеть, жалеть и ругать себя. Можно же ругать и жалеть на ходу! Все прошлое оставить позади.

В этом страшном Лесе наверняка еще есть что-нибудь, на что не грех поглядеть, прежде чем холод доконает его.

Вот пепелище осталось позади, а под его босыми стопами захрустел настоящий, обжигающий снег. Сотрясаясь каждый шаг, Сарет вскоре горько пожалел, что вообще вышел из теплого круга. Но возвращаться не стал. Какой смысл? Так умереть проще и быстрее.

Холод. Не осталось ничего кроме холода. Сеншес… будь милосерден. Убей его побыстрее. Не мучай.

…Викта тоже ушла сюда умирать.

Но у сестры хотя бы был философский камень с собой. Он не даст ей умереть так глупо, как умрет он.

Была бы в его распоряжении хотя бы пара сапог, может он и отыскал бы сестру. Маленькую, вмерзшую в сугроб, сжимающую его философский камень, его подарок. Но такими темпами он точно ее не разыщет. Не успеет солнце собраться за горизонт, когда Сарет повалится в снег с отмерзшими конечностями.

Интересно, как далеко она успела уйти. Не станет же она возвращаться за ним? Ну не дура же она?

Наверняка сестра уже за мили от этого места — спасает свою жизнь и свое будущее изо всех сил.

* * *

Сознание вернулось, и пожар головной боли начал разгораться, отгоняя от себя все остальные чувства. Она ощущала, как на голове набухала громадная шишка и начинала сводить ее с ума. Викта застонала — Сеншсе, как же больно… Звон в голове только нарастал.

Она хотела потрогать шишку, через которую в нее затекает боль, но руки не дались ей — оказались крепко-накрепко стянуты толстыми ремнями. Нитсири не мгла пошевелить даже розовым мизинцем, проглядывающим через порванные и давно нестиранные чулки. Где ее сапоги? Почему она босая? И сидит прямо на снегу, широко расставив ноги, привязанная к какому-то дереву…

О, Сеншес… Как же болела голова…

Сквозь деревья прокрадывалось утро — неспешно, лениво разгоняло оно синеву, заливая все тягучим, молочным туманом. А в голове гудел колокол, бился о ее черепушку своим языком. Нитсири попыталась поднять голову, застонала и зажмурилась — смотреть прямо на огонь в десятке шагов от нее было выше ее сил. Пламя ослепляло, прожигало мозг насквозь. Кажется, левый глаз заплыл — видимо, тот удар был не единственным. Она аккуратно приподняла здоровое веко. Через щелочку разглядела бугристые тени с рыжими бородами, мех и железо — псоглавцы, кто же еще?..

«Сеншес, покойница… покойница» затряслись ее коленки от дикого ужаса.

Тени громко разговаривали, смеялись своим варварским шуткам. Никак не меньше дюжины собакоголовых выродков. Двое дикарей копалась в ее сумках, совали съедобное в зубастые дыры в бородах и выбрасывали ненужное прямо в снег. Это же ваши вещи, дурни! Сама собирала их по хижинам ваших собратьев, а вы бросаете их. Когда один из них вытряхнул остатки поклажи на землю, у Викты упало сердце — вот так просто добыча, которая досталась ей кровью и потом, лежит на земле, никому не нужная. Пустая сумка полетела в костер и начала сворачиваться черным цветком. Псоглавец похлопал себя по коленям, плюнул в пламя и отошел к своим дружкам, которые как раз расправились с другой сумкой. Вскоре и от нее ничего не осталось. Дикари, возьми их Сеншес.

Нитсири с удовольствием обложила бы их матом, но вместо этого только застонала от резкой иголочки, которая пронзила ее мозг, и согнулась. Вернее попыталась, ибо ремень не дремал — удавкой впился в ее шею и душил, пока она не выпрямилась и не проглотила иголку.

Чертовы дикари… приложи они ее чуть сильнее, и Викта больше никогда бы не очнулась. Она понадеялась, что хотя бы зубы целы, но язык наткнулся на препятствие — ее рот заткнут тряпками! Из глаз ринулся безответный поток слез, следом за ним закапало из носа.

Еще хуже… дышать… нечем. На воздух! Воли!