Старые раны (СИ)

— Знаю, я чего ему херово, — завернулся в свои лохмотья одноглазый, прозванный Керкашом. — С бабой небось поругался, вот и петушится тут.

Крес в удар сердца уже оказался напротив него, хватая наглеца за бороду. Все всполошились и заорали.

— Отвали от него, урод! — верещал безрукий дергая его железками, пока Крес трепал одноглазого. — Чего он тебе сделал, а?!

Крес бы точно бросил всех троих уродов в жаровню заросшими, рябыми мордами, но ноги и желудок его подвели. Оказавшись к бродягам вплотную, он всеми легкими вдохнул запах их немытых тел, сгнивших глоток и блохастой одежки, так что рухнул как подкошенный и проблевался. Теперь завоняло еще и перекисшим ужином вперемешку с алкоголем. И это дерьмо он носил в себе с вечера?

— Бл… — вздохнул одноглазый, держась за всклокоченный подбородок. — Да ты точно ненормальный!

— Пьяный он, — покачал головой коротышка. — Мужик, тебе бы поспать, а?

Крес вытер губы, смычно харкнул и откинулся к стенке. К херам мелкий мог бы пойти со своей жалостью. Но в чем-то тот был прав — отрубиться бы сейчас было делом нелишним. Крес толком не спал почти сутки.

— Есть чего попить? — прохрипел он.

— Ишь, — хмыкнул безрукий. — Снаружи льет как из ведра. Иди — пей сколько влезет!

Коротышка же без лишних слов сунул Кресу засаленную кружку с мутной водичкой.

— Ты может в баньке его попарить хочешь, Шляпа? — проворчал одноглазый.

— А ты че предлагаешь, Керкаш?

— Он мне чуть бороду не отчекрыжил! — забурлил он.

— Погорячился малость, — хихикнул Шляпа. — А я за дружбу. Мы сейчас в одной лодке. Тем более, он сказал, что не легавый.

— Брешет, — сквозь зубы проговорил Керкаш, краснея на глазах. — По глазам вижу, что брешет. И одет он шибко хорошо.

— По сравнению с твоими шмотками, конечно, — огрызнулся Крес, бросая кружку на пол так, что она отскочила чуть ли не до потолка.

Одноглазый только махнул на него и уселся на свое место. Крес подарил ему презрительный взгляд.

— Не обижайся, если Керкаш задел тебя, — примирительно поднял маленькие ладошки Шляпа и улыбнулся своей мерзостной чернозубой улыбочкой. — Мы просто ждем здесь нашего доброго друга, Пуля. Он чего-то задерживается. Но — дождь, понятное дело.

— Не видел я вашего друга, — выдохнул Крес и захлебнулся кашлем. — А если бы и видел, срал я на него…

— Мужик, замолчи уже, — бросил ему безрукий. — Такое ощущение, что ты нарываешься на драку.

— Иди, целуй Сеншеса в задницу!

— Не, не, не, так не пойдет, — закачал головой Шляпа. — Никаких драк. Ты, Крюк, закрой свой хлебальник. А ты… как там тебя? А, не важно, — извиняй, но тоже того… помолчи. А то, чувствую, ночи этой мы четверо не переживем, и Пулю некуда будет возвращаться.

— Не пропадет ваш Пуль, — ответил Крес. — А на вашем месте, я бы не стал так уж цепляться за жизнь.

— Да, с чего бы это?! — тут же взбеленился Керкаш.

Шляпа застонал.

— Потому что блевать от вас тянет, — гнул свое Крес. — Че это за жизнь такая крысиная — по подвалам да по заброшкам ползать? Не понимаю. Я бы давно в петле болтался со стыда.

— А ты сам-то себя нюхал? — бросил ему Крюк. — От тебя тоже не розами пахнет.

— Мы, может, и не мылись нормально уже месяц, но нас-то понять можно, — заметил Керкаш. — А ты выглядишь и пахнешь так, словно специально в говне вывалялся, друг.

Шляпа вскочил и не знал к кому броситься первым — то ли к Кресу, то ли к Крюку, то ли к Керкашу, но ни тот, ни другой, ни третий даже не думали переходить от слов к делу. Остались сидеть на месте и сверлить друг друга в пять глаз.

— Спросили мы, не легавый ли ты, — продолжал Керкаш. — Теперь точно видно, что нет — ты просто псих-фосфер. Чего реально плохой день выдался, что ты такой… модненький, и с тремя нищими свой вечерок проводишь, а не обжимаешься с девкой и не дуешь ртуть?

— Да пошел ты… — отвернулся от него Крес. Че толку с ними вообще разговаривать. Отбросы и есть отбросы.

— Ага, вижу — в яблочка, — ухмыльнулся Керкаш. — Ничего-ничего. Помиритесь.

— Я сказал, закрой свой зубастый рот! — крикнул на него Крес, пытаясь нашарить, чем бы ему двинуть. Сердце гремело в его груди набатом. Перед глазами все плыло, и встать уже стало каким-то испытанием. И спать ужасно хотелось. Сеншес, натопили словно в бане!

— Закрой его, Керкаш, — попросил его Шляпа.

— С чего бы это? — продолжал бурлить Керкаш.

А одноглазый оказался смелее, чем Крес ожидал от него.

— Не я пришел сюда бухой, как скотина, и не я оскорбляю пусть и нищих, но незнакомых тебе людей! Я все больше начинаю подозревать, что он хочет, чтобы мы зарезали его. Ты решил так себя убить, парень?

— Лучше бы пошел в конюшню и повесился там на вожжах, если так херово, — проворчал Крюк. — И не смущал бы других.