Старые раны (СИ)

Девочка сидела перед костром, уставившись в пламя черными, ничего не видящими глазами. О чем она думала? О матери? О своей прежней животной жизни, когда каждый самец с торчащим отростком имел ее, когда тому вздумается? О том, как бы ей пережить следующую ночку и проснуться на рассвете, чтобы снова ступить в снег? Зачем ей это? Наверняка думает как бы прирезать свою мучительницу, пока та дрыхнет. Эй, дурочка! Ведь это нитсири спасла тебя от голодной смерти — так бы и сидела на том дереве. Викта привела обратно домой, обогрела, накормила и не дала кхамерам тебя сожрать. Будь хотя бы чуть-чуть благодарна. Сидела бы птичка сейчас на ветке и жевала кору, не смея сунуть нос в родное разоренное гнездышко. Так и замерзла бы, дурочка.

Ей похоже было все равно. Лишь бы было сыто, удобно и тепло.

Выродка. Псоглавка. Нелюдь одним словом.

Сеншес… И это ее мысли? Сеншес… Во что она превратилась?

Нет. Сегодня кормежки не будет.

Викта заерзала на своем месте, Жу испуганно вскинула глаза, очевидно решив, что настало время закатывать рукава. На ее запястьях уже живого места не было от ожогов и разрезов, девочка уже ноги с трудом переставляла.

Но нитсири укладывалась спать. Она чувствовала на себе взгляд Жу, когда накрывалась одеялом.

— Спи, Жу. Я даже связывать тебя сегодня не буду, обещаю. Спи, малышка.

И отвернулась от девочки, напуганной не меньше ее самой, которая подобно нитсири плакала каждую ночь. Сеншес… Что с ней произошло? Как она могла резать ей руки и пить — да-да, не камень, а именно она! — пить ее кровь. И сколько это будет еще продолжаться? Через несколько дней они повстречают Сарета и тогда… Если, конечно, Жу сможет подняться на ноги… Но она отпустит ее — куда? Или выжмет из ее слабенько тельца всю кровь, чтобы не пропадала зазря.

Отпустить псоглавку — все равно что убить. И взять псоглавку с собой — равно убить. Не станет же она тащить ее на себе, гладя по головке, чтобы умереть с голоду уже всем троим.

Викта отвернулась и накрылась одеялом с головой, начала тихо-тихо плакать. Беги, Жу. Беги, пожалуйста, пока эта сука не видит! До деревни не так далеко — доберешься.

Но Жу не двигалась с места, нитсири чувствовала, как та сидела и смотрела на нее, даже не стала делать вид, что укладывается спать. Чего ты ждешь?! Беги! — дрожала нитсири от осознания, насколько послушным был этот ходячий труп. Я не буду тебя связывать. Преследовать тоже не буду — беги же! Дурочка, маленькая ты дурочка…

Викта сбросила одеяло и вскочила на ноги. Псоглавка вздрогнула и повалилась на спину, от страха округлив трепещущие глаза. Викта, обливаясь слезами, стояла над ней, сжимая в руке сверкающее лезвие.

Жу вжалась в землю и подняла руки перед собой. «Что будет? В чем я провинилась? Вихта, не надо!» — кричали ее глаза и дрожащий рот.

Викта молча схватила псоглавку за шкирку. Девочка запищала, даже не пытаясь сопротивляться. Повисла в ее руке, словно была сумкой, которую сама тащила еще позавчера.

Нитсири приставила лезвие ей к груди…

Удар! Ну же! Надо ударить. Это же так просто. Просто ударить в живот и бить, пока та не перестает плакать. Лучше так, чем тащить ее и выжимать из нее кровь по капле каждый вечер. Камню такой пир даже больше понравится.

Сеншес, как же дрожит рука… Она не сделает этого. Псоглавка все равно умрет! Сеншес даровал ее нитсири, чтобы она ее убила, но для пользы дела. Ради них с Саретом. Ради их жизни. Ради их счесться! Умри же, нелюдь! Ты все равно умрешь в этом лесу! Не сейчас, так через пару лет, когда будешь рожать такого же выродка, такого же уродливого и тупого, как и ты. Умри, проклятая!

Нет, о Сеншес, не могу так…

Она отпустила ее и толкнула в ночь.

— Вали, — дрогнули ее губы.

Но Жу не уходила.

— Вали отсюда! Туда, иди обратно к себе! На! Возьми сумку, там есть еда. Уходи отсюда, Жу.

Она лишь чуть попятилась, споткнулась об корень и упала на спину. Дальше псоглавка просто лежала, подняв дрожащие ноги и руки к небу, словно черепаха, которую перевернули на панцирь.

— Жу, — произнесла Викта, делая шаг к ней.

Куда ей бежать? Она ведь намного умнее тебя, пустоголовая нитсири, ведь она прекрасно понимает, что бежать ей некуда. В деревне же тоже смерть, но иного рода. Да и не дойдет она на таких ногах. А здесь, хоть как-то. Больно, но…

За ее спиной треснула ветка. Нитсири даже не успела обернуться, как нечто тяжелое выбило ее из равновесия, и она упала лицом в горячий снег.

Глава V. Каменные сердца

Вьюга ревела, выла во все голоса, рвалась похоронить путников, норовило сунуться под своды пещеры и заморозить всех четверых, но пока была бессильно справиться с каменными стенами и человеческим упорством.

Нынче ночью на свободу вырвалось нечто действительно жуткое.

— Есть еще ослятина?