Старые долги

Мысль мне неожиданно понравилась. Действительно. Девушек развлекаем, даем народу зрелищ. А о себе совершенно забыли. И мы заехали в магазин.

Несчастные американские психологи придумали тим-билдинг. Не находя другого способа сплочения коллектива против грядущих траблов. А у нас особенная гордость. Совершенно за копейки, без особых оргсложностей, в России изобрели универсальный метод. Берешь литр на троих и через час у тебя трое людей, проникнутых духом взаимоуважения, взаимовыручки, и плюющих на любые сложности.

Первым на репетицию пришел Юрик. И не задавая вопросов поддержал нас в этом важном деле. И до одиннадцати вечера мы просто выпивали, и трепались. Попутно выяснилось, что Юрик у нас контрабандист высокого полета. Работает механиком буксира в Питерском порту. Отказавшись от заманчивых предложений пароходства. Тихушник Юрик, из за старушки матери, после Макаровки остался в Питере. И обслуживал, как он сказал, «еврейский транзит». Вывозить из Союза было можно чуть меньше чем ничего. Любой запрет рождает творческий подход. И Юрик тому пример. А я и не знал, о таком эпизоде в его биографии.

Парни оказались рады что мы просто выпиваем, а Пахом и вовсе сказал, что наконец-то. Его терзали неясные тревоги. Рокнролл и почти не пьют. В чем подвох? Но теперь все стало на свои места, давайте пацаны, я Машке позвоню? Я ей ставлю стриптиз номер, заодно и оцените…

Узбекская делегация остановилась в гостинице Прибалтийская. И возглавлял её никакой не Закиров. Тоесть Закиров, но не Фарух, а Азамат. Племянник. И он мне очень не понравился. Золотые часы Омега, пижонский блескучий костюм с подвернутыми рукавами, белые носки. И тонкие мокасины!!! На улице питерские минус двенадцать, легкий снег, северозападный ветер, высота волны полметра. А тут мокасины. И еще он был под кайфом. Да и остальные были странными. Один неплохой боец. Один уголовник. И один бухгалтер. Дорого одетые, чуть нагловатые. Мелькнула запоздалая мысль, что еврея Гришку к этим мусульманам, я взял с собой зря.

Согласно восточным правилам расселись вокруг столика и попили чаю, ведя неспешную беседу. О погоде и сложностях перелетов. Потом приступили, собственно к разговору.

— Мы заказали дополнительно студию. Ты Антон, готов её нам продать?

— Да, Азамат. Давай я пришлю вам вечером договор с допсоглашением, подпишите – и вперед.

— Э, друг, зачем бюрократию разводить? Тебя рекомендовали серьезные люди, мой дядя тоже важный человек. Аббас, отдай.

Уголовник встал и ушел на второй этаж. Вернулся оттуда с кожаной сумкой на молнии. Расстегнул молнию, и бросил к моим ногам. В сумке лежали перетянутые резинкой пачки сторублевок.

— Цены мы знаем. Здесь даже немного больше. Когда будете отправлять машины, просто подгрузите в них студию.

— Прости Азамат, но с наличными мы не работаем. Вечером привезут документы, оставят для тебя на ресепшене внизу. Мы пойдем. Очень приятно было познакомиться.

Мы с Гришей встали, и принялись натягивать куртки. В комнате повисло напряжение. Я прикинул расклад. Бойца я выключу. Не сразу, но справлюсь. Тут ведь главное не шуметь. А Гриня с этим как-нибудь уж разберется. Но Закиров сказал:

— Что же, буду ждать.

И пожал нам руки.

Топая к лифту, я спросил Гриню:

— Как думаешь, на выходе из лифта, или из гостиницы?

— Из гостиницы. Это же надо, родного дядю решил кинуть, а?

Возле выхода из отеля стояли два мужика в черных костюмах. Увидев нас они двинулись навстречу.

— Стоять! Милиция! Вы пойдете с нами.

— Да мы тоже вроде как милиция, — сказал Гриня, и достал ксиву. — старший оперуполномоченный Цыбин, Главк. Представьтесь.

— Майор Никитин. Лейтенант Саидов, Ферганское ОВД.

— Ну и что вам нужно в Питере?

— Ты не слишком борзый, лейтенант?

— Старший лейтенант, вообще то. Вы, поди, и в Управлении отметились? Или не успели? Мне позвонить, узнать? Вы хоть в командировке, или в отпуске?

— У нас информация, что вот этот покупал валюту. Считаем необходимым пресечь.

— Ах вот оно что! А то, что все время нахождения в гостинице я был рядом ничего?

— Вас, лейтенант, мы не задерживаем. А он пусть даст объяснения.

Мне стало ясно, что отпускать меня они не хотят, и я отодвинул Цибина, открывшего рот, и поймал взгляд майора. Потом закурил, и подмигнул менту.

— Ты майор, почему-то решил, что если сейчас, по просьбе этого наркота меня упакуешь, то твои проблемы кончатся. Заверяю тебя, еще немного, и ты словишь такие проблемы, что то, чем тебя держит за яйца этот говнюк, покажется ерундой. Иди себе, и мы пойдем.

— Рот закрой, урод.

— Ну, слушай, как у нас дальше будет. Я сейчас отсюда уйду. Все равно как. Если просто, то я про тебя забуду. При условии, что никогда больше не увижу. Если ты вздумаешь применять силу, я тебе сломаю руку. Вот эту, правую. А дело, по которому ты поедешь в Тагил, будет содержать эпизод, про «с целью вымогательства и оговора, участвовал в организованной преступной группе в составе»… Но я на этом не успокоюсь. Я тебе не только погоны до жопы оторву. Я сделаю так, что все заинтересованные будут знать, из-за кого сел Азамат. И вот это все, ты должен понять прямо сейчас.