Старший оборотень по особо важным делам

Девушка обернулась, покрутила пальцем у виска и, сказав: «Ненормальный!», продолжила путь.

– Ты еще, оказывается, и хулиган, – покачал головой Карташов, закидывая в рот очередную порцию месива из тарелки. – Что-то резво за тебя взялись...

– Так и я о чем? Я говорю, за Чибисом стоит кто-то из наших. У тебя нет информации?

– Нет. А может, это Виноградов?

– А, может, Арнаутов?

– Смело!

– Зато реально.

– Он же прямой, как лом, – Иваныч руками изобразил нечто длинное, тонкое и прямое. – Комиссар Каттани хренов...

– Чем не маскировка? Он мне методично переходит дорогу. Это уже не похоже на глупость.

– М-да... Тогда, получается, попытка прямо перед задержанием замочить Чибиса – его работа? У него сын в СОБРе...

– Который был на обоих задержаниях.

– И бежал Чибис тогда в последнюю минуту. Да-а-а...

– Все привыкли, что Арнаутов – смелый, честный, бедный правдоруб. Железный дровосек, который немного категоричен, но всегда вне подозрений.

– Это уж точно! – Иваныч отодвинул опустевшую тарелку, посидел молча, что-то припоминая, вздохнул: – Трудно будет что-то доказать. Что думаешь делать?

– Не знаю, пойду сейчас к Громову, попробую как-то обезопасить себя, пока инициатива в их руках.

– Чем помочь?

– В худшем случае – передачами в «Кресты».

Иваныч посмотрел Роману в глаза:

– Боюсь, это еще не самый худший вариант.

12

В кабинете «четверки» Егоров разговаривал с осведомителем.

Это был здоровенный, типично бандитской наружности парень в спортивном костюме, прозванный Гошей. На воле он выбил бы все зубы тому, кто предположил бы, что он станет работать с ментами. Но, подсев за разбой, он быстро сменил убеждения и теперь сотрудничал с Егоровым не за страх, а за совесть.

– Галянов в Колпино игровые автоматы бомбил. Вчера вспоминал об этом, когда косячка дунул. Пашинин заточку из супинатора точит. Да и смурной какой-то последние дни.

– Это, Гоша, все хорошо и замечательно, но ты мне про Чибиса что-нибудь расскажи.

– Что про Чибиса? В хату зашел по-хозяйски, шконку занял правильно. И не скажешь, что бывший мент. Бояться его все... Кстати, чего его не в ментовскую хату определили, а к нам?

– Он сам отказался.

– Так разве можно?

– Можно. Написал заявление – и вперед. Он ведь уже давно из ментовки уволился. Боится, наверное, что бывшие коллеги могут за его подвиги спрос учинить... С сегодняшнего дня Чибис – твой главный объект. Только ты поосторожнее, он все-таки опер, хоть и сгнивший. Нюх имеет.

– Да ладно, Виктор Петрович, меня тоже не пальцем делали.

Егоров достал из ящика стола несколько упаковок таблеток:

– На тебе эфедринчику на коллектив. Скажешь, адвокат подгон сделал.

– Ха, благодарствую! Все будет ёлочкой, начальник!

Начальник Следственного изолятора № 4 полковник внутренней службы Поярков сидел в своем кабинете и разговаривал по сотовому телефону, то и дело перенося его от одного уха к другому и вертясь в кожаном кресле так, как будто это было не кресло, а раскаленная сковорода. Лицо Ивана Игоревича покрывали красные пятна; воротник форменной рубашки душил: отглаженный китель с рядами наградных колодок давил на грудь. Если бы сейчас кто-нибудь заглянул в кабинет, то он бы ни за что не поверил, что от этого человека может зависеть судьба двух тысяч зэков.

– Да нет, Реваз! Ну, накладочка вышла, – оправдывался Поярков, свободной рукой оттягивая жесткий ворот рубашки. – Я обещаю, завтра все решим. Ну, обещаю. Мы ведь друзья!

Закончив разговор, Иван Игоревич залпом выпил стакан холодной воды и нажал кнопку селектора.

– Голиков слушает, – донеслось из динамика.

– Срочно зайди.

Голиков явился через минуту:

– Иван Игоревич, вызывали?

Не предлагая присесть, Поярков спросил тем голосом, который привыкли слышать сотрудники и заключенные:

– Ты что, охренел? Почему Далидзе не на больничке? Он должен был уехать еще утром!

– Так его Егоров снял с этапа. Вы на совещании были, а с ним разве поспоришь?

– Опять, блин, Егоров?!

На селекторе загорелась лампочка, раздался голос дежурного:

– Иван Игоревич, вас начальник Управления собственной безопасности. Соединить?

Поярков посмотрел на селектор, посмотрел на Голикова. Махнул Голикову на ряд стульев вдоль правой стены и пробормотав: «Час от часу не легче», распорядился:

– Давай.

В динамике щелкнуло, и послышался голос Виноградова:

– Иван Игоревич?

– Слушаю, Олег Евгеньевич.

– Мы тут разрабатываем группу сотрудников бандитской направленности. У них там связью проходит твой опер. Сегодня он, например, предупредил, что потерпевшие подали заявления. Ну и вообще, информирует их постоянно. Егоров такой...

– Есть такой! – бодро подхватил Иван Игоревич. – Скользкий тип.

– Ты подбери материал, если на него что-то есть, а я с вашей безопасностью свяжусь.

– Решили! Олег Евгеньевич, я давно сам от него хочу избавиться.

– Ну и отлично. Заезжай в гости.

– Обязательно. К нам уж не приглашаю, – Поярков захихикал и, все продолжая хихикать, отвернулся от селектора и посмотрел на Голикова: – Все слыхал? Давай, решай вопрос. Задействуй этих, из сто пятой. Хватит им так просто жировать, пусть отрабатывают. Давай!

– Понял.